Цветы и гвозди (СИ)

— Да ну, они обе скучные, — отмахнулась Анко. — Вот Эри — да, классная.

— Кто бы сомневался, что ты вспомнишь её, — хмыкнул Генма.

— Эй, я сейчас не поняла!..

Сасори сделал медленный глоток и слегка отклонился назад, прислоняясь спиной к стене. Его не трогали, не пытались вовлечь в обсуждение, когда то перешло с действительно интересных тем на пошлости — это хорошо. Его не воспринимали инородным, не бросали настороженные взгляды и не особенно следили в его присутствии за словами (по крайней мере, не так, чтобы это стало заметно) — и это хорошо также. Велика вероятность, что, информируя друзей о смене места встречи, Анко провела с ними определённую беседу.

«Иначе сложно объяснить, почему они столь расслаблены в присутствии шиноби из Акацуки, — подумал Сасори и скосил глаза. — Или его».

Сидевший неподалёку Мадара, как и Сасори, больше молчал и неспешно потягивал саке, с ленивым вниманием наблюдая за всеми. Учиха почти полностью скрыл чакру, чтобы никого не тревожить, — сам понимал, что в присутствии его давящей энергии даже не-сенсору не расслабиться, а в их сегодняшней компании хватало чутких к чужой чакре шиноби.

— Мадара-сама, а вы читали «Тактики флирта»? — полюбопытствовал общительный Генма.

Мадара усмехнулся.

— Доводилось, — его тёмный взгляд скользнул по Анко, которая вместе с Иваши до хрипоты доказывала что-то Ибики. — У моего поставщика современной литературы не было ничего кроме.

— М-да, как-то я не предполагала, что на обычную разведмиссию нужно побольше чтива захватывать, чтобы удовлетворять литературный голод основателей Конохи, — протянула Анко, обернувшись, и поджала губы. — И так мою несчастную книжку всю замусолили…

— Кто? — Мадара предупреждающе прищурился, но скорее с шуткой.

— Любопытствующие всякие, — буркнула Анко и принялась перечислять: — Вы, Мадара-сан, Хаширама-сама брал, Минато-сама интересовался, что там Джирайя-сама написал, Дейдара утаскивал… — она посмотрела на Сасори и улыбнулась.

— Я к ней не прикасался, — напомнил он.

— Угу, — согласилась Анко, расширяя оскал. Они оба теперь вспоминали те весёлые вечера прошлой весной в Хогвартсе, когда книжка в зелёной обложке, которую оба знали почти наизусть, стала пособием по проведению свободного времени.

— Как же всё-таки искусство объединяет людей, — вдумчиво заметил Райдо.

— За искусство! — предложил Иваши.

— За искусство! — подхватили все.

После разговор как-то сам собой вильнул в сторону новой гостиницы с онсэнами на краю деревни, и Сасори, пользуясь возможностью, вышел из гостиной на террасу. Подойдя к её краю, он опёрся локтями на парапет и, прикрыв веки, помассировал глаза, переносицу.

Сасори не любил алкоголь по целому ряду причин. Одна из главных — он мог вступить в контакт со снадобьями: энергетиками или снотворными, лекарствами, ядами или противоядиями, — разные количества которых в различных вариациях почти всегда присутствовали в его крови, и вызвать весьма неприятные для организма последствия. Кроме того, от алкоголя случаются непредвиденные ситуации, из которых красиво выпутаться — искусство.

Один раз он попал в такую — спасибо Орочимару. В то время, на заре той Акацуки, к которой примкнул кукловод, Змей был очень активен, и не только в научных исследованиях и шпионаже. Особое удовольствие ему по некой причине доставляло сталкивание новых товарищей между собой, порождение свар, из которых не все, к слову сказать, выходили живыми. На счету жертв специфического юмора Орочимару как минимум три бывших напарника Какудзу и ещё двое собственных.

На Сасори его игра по выведению людей из строя потехи ради застопорилась. Кукловод даже в молодости был крепким орешком и на провокации Змея долгое время не поддавался никак. Если Орочимару это и бесило, виду он не подавал. Впрочем, скорее всего, не бесило — радовало безмерно, ведь наконец нашёлся тот, от кого не так-то просто избавиться. Какие только ловушки, физические или ментальные, он не придумывал против Сасори; сколько раз напарник едва не привёл его к гибели, даже не упомнить… Однако от этого немого, не доносимого до сведения Лидера смертельного соперничества и Сасори получал извращённое удовольствие. Соревноваться с изощрённым умом — приятно. Наверное, отчасти поэтому он так заинтересовался Анко в начале — хотел узнать, как способна ученица Змея играть.

Единственный раунд, в котором Орочимару одержал безоговорочную победу — тот раз в Аме, когда он напоил кукловода. Сейчас даже думать об этом случае до скрипа зубов неприятно, и хорошо, что о нём знают во всём мире лишь трое непосредственных участников.

— Так почему ты почти не пьёшь? — спросила его Анко как-то раз душной майской ночью в мире волшебников.

— Скажем так, в молодости из-за алкоголя и зачем-то настойчиво пытавшегося споить меня напарника я попал в далеко не самую приятную историю.

— Какую же?

— Проснулся утром в одной постели с девушкой, которую вовсе не стоило трогать.