Цветы и сталь

— Ну, только если кратко, — улыбнулся Гленард. — Как всем известно, пятьсот семьдесят лет назад, на третий года после Падения Звезды, произошел, так называемый, Исход. Когда племена из тех земель, что мы сейчас называем Шеангай, то есть Старый Дом, с севера пытались переселиться на территорию современной Империи, спасаясь от ужасающих холодов. Кто-то искал путь через горы, кто-то пытался обогнуть горы по морю. В итоге, из каждых ста отправившихся в путь до нынешнего Андерриоха дошли только девять человек. А тут их ждали не слишком гостеприимные бьергмесы, простите, мастер Дрангдарх — что было, то было, было давно. Ну, и не более гостеприимные альвы, которые, правда, в тот момент были больше озабочены зоргами, которые перли с юга, спасаясь, в свою очередь, от ужасающей жары.

— Какой ужас… Каждый раз вздрагиваю, когда думаю об этом, — поежилась Лотлайрэ.

— Это действительно был ужас, — продолжил Гленард, — но, в итоге, на территории нынешней Империи закрепились четыре племени. На севере и в центре — союз северных племен Шеангая, на юго-востоке, в герцогствах Квитин и Плодэн, частично Зведжин — остатки восточных племен. А на юге и юго-западе два приморских рыбачьих племени: одно западное, ныне герцогство Зведжин, и одно с юго-запада Шеангая, это сейчас герцогства Аррикумма, Глареан и Хортия. У каждого племени был свой язык, свои традиции и свои имена. Потом за столетия всё смешалось, и мы все теперь говорим на одном языке, но часть старых слов сохранилась в названиях городов, замков, рек и прочих мест, ну, и в именах людей, особенно знати. Капитан Славий происходит из древнего восточного герцогского рода, который прослеживает свои истоки аж на несколько сотен лет еще до Исхода, поэтому в их семье принято детям давать традиционные имена. Как-то так.

— Спасибо, лейтенант Гленард, — поблагодарил Арктан. — Вы действительно очень интересно рассказываете.

— Спасибо и нашим хозяевам, — встал из-за стола Славий. — Однако, боюсь, что нам всем сегодня уже пора расходиться, время уже позднее. Спокойной ночи всем, господа!

Глава IX

Мельник Морбуд, также вполне справедливо носивший прозвище Толстозад, блаженно улыбался, сидя на козлах тяжело нагруженной телеги. Серый в яблоках упитанный мерин-тяжеловес не спеша ступал по дороге, изредка косясь на сочную траву на обочинах на границе леса. Весна только подходила к концу, однако погода уже много дней стояла по-летнему теплая и солнечная. Изредка вечерами налетали внезапные грозы, заливающие округу мощными потоками ливня, освещаемыми изнутри всполохами молний во всё небо, но они исчезали так же быстро, как приходили. А в это прекрасное утро на темно-голубом высоком небе не было никакого намека не только на грозу, но даже и на захудалое облачко.

Несмотря на раннее утро и еще невысокое солнце, было весьма тепло, почти жарко. По краям дороги вокруг цветов клевера жужжали шмели. В лесу с верхних ветвей высоких янтарных сосен перекликались между собой сороки и сойки. Вдали между деревьев то и дело мелькали белые хвостики пугливых, но многочисленных, светло-рыжих олених. Под деревьями в сухих коричневых прошлогодних иголках деловито шуршали мыши и бурундуки.

Морбуд жевал длинную травинку, откинувшись спиной на мешки с мукой и блаженно подставив лицо лучам утреннего солнца. Глаза его были полуприкрыты. Изредка он начинал что-то напевать себе под нос в такт неторопливой поступи его мерина. За спиной Морбуда воз был доверху нагружен мешками со свежепомолотой мукой.

Половину груза Морбуд должен был оставить в лесной деревеньке дровосеков Лиагайле, иначе Засекой называемой. Там же должен был загрузить освободившееся место дровами, а потом отправиться в замок Флернох, в пекарню при кухне, где обменять и остаток муки, и дрова на звонкие медные монеты. После чего Морбуд планировал заглянуть в кабачок, а потом и в соседнюю деревню к молодой вдове Виранне, частенько его привечавшей в обмен на пару монеток. День определенно собирался быть хорошим.

Деревня Лиагайла находилась в глубине леса в стороне от обеих больших дорог, идущих от замка Флернох к восточной границе баронства и сходившихся вместе у пограничной заставы на мосту через Морайне. Собственно, и деревней-то Лиагайлу назвать было сложно. Так, восемь маленьких бревенчатых домиков, в которых жили лесорубы с семьями, небольшой амбар, баня, лесопилка и дровяной склад. Расположение поселения определялось близостью древесины. Время от времени, примерно раз в два года, когда поблизости рубить уже было особо нечего, лесорубы разбирали свои нехитрые хаты и возводили новые, такие же простые и убогие, постройки на новом месте. Тем самым, деревня постепенно продвигалась всё глубже и глубже в лес.

Морбуд увидел просветы впереди между деревьями и понял, что он уже совсем близко с дровяной вырубкой и, соответственно, с Лиагайлой. И правда, не прошло и десяти минут, как перед ним открылось широкое поле пней, между которыми зеленели молодые деревца — лесорубы не только уничтожали, но и сажали новые деревья, заботясь о работе для своих детей и внуков.