Цветы мертвых. Степные легенды

Тебе, певец казацкой славы,
Слова простые говорю:
Палаш, винтовка, пика, лава,
Сломали молодость твою.

В Донецком Каменском Соборе

Христос тебя благословил
Искать судьбу в кровавом море,
Средь скифско-половских могил.

Новочеркасским медным звоном

Сполох на бой тебя послал.
Ты вышел в степь и перед Доном
Казачью честь свою держал.

Явился ты с Донецких ланов

Готовым к бою казаком.
У чернецовских партизанов
Был смелым, преданным бойцом.

С разъездом крался в темных балках,

Молитвой матери храним.
И плакал где-то чибис жалко
Над бурным будущим твоим.

Твой карабин, добытый с бою,

По степи смерти рассыпал.
И над твоею головою
Такой же смертный рок витал.

И раны тяжкие, с рубцами,

Ты беззаветно заслужил
И вместе с мертвыми полками
К подножью Дона положил.

А нужно – рюмками без мерок

Ты тост за Дон свой подымал.
И в виде Муз своих, жалмерок
Любовью краткой «жалковал».

Любил, живя уж заграницей.

Французских лоз вина хлебнуть,
И иностранной ты девице,
Зажатой в угол, подмигнуть.

Твой стих, как горсть донских жемчужин,

Рассыпанных твоей рукой,
Он легок и с душою дружен,
Всегда донскому сердцу свой.

Своих ль донцов ты прославляешь

Иль эмигрантов-парижан
В шутливой форме вспоминаешь,
Ты всюду смелый партизан.

«Родимый край», Париж, ноябрь-декабрь 1965, № 61, с. 13-14.

Три российских генерала

Одна из иностранных газет посвящает статью памяти национального героя Финляндии и бывшего русского генерала Маннергейма. Автор статьи пишет:

«Полководцу посвящена самая красивая улица в Гельсингфорсе (Гельсинки), там же поставлена его конная статуя. Его могила на кладбище служит местом паломничества даже и для представителей крайне-левых течений».

Совсем рядом, в зеленом и спокойном лесу, где белки прыгают между могилами, похоронен президент Пасакиви, патриот, взявший на себя ответственность вести переговоры с Советами, со смелостью и с дипломатическим талантом, в защиту внутренней свободы и автономии страны.

Но немного посетителей задерживается перед его могилой. Признательность большому государственному деятелю затмевается славой Маннергейма, героя 4-х войн, отца Родины, «Георга Вашингтона Финляндии».

Маршал спит среди павших во 2-ую Мировую войну под массивным мраморным саркофагом: имя, две даты 1867–1951 украшены его гербом и девизом его рода: «Candida pro causa – ense candido»[3].

Для Маннергейма эти слова не звучат фальшью.

Маннергейм – это тот, кто в 1918 году создавши из ничего первую национальную армию, вынудил капитулировать сов. войска и раздавил финскую красную гвардию. Это он в период ужасов голода и беспорядка создал в стране возможность залечить свои раны после гражданской войны, и, убедившись в удовлетворительном ее состоянии, через 6 месяцев, вопреки своим личным монархическим убеждениям, подписал акт об учреждении Республики и оставил власть.

Четыре месяца «зимней войны» 1940 года и необычное сопротивление финской армии сталинской агрессии сделали имя Маннергейма известным всему миру. Советская власть, которая была его врагом три раза, относилась к нему с уважением… Начатые переговоры о мире вынудили его покинуть страну и переехать в Швецию.

Барон Маннергейм, национальный герой Финляндии, 30 лет верно служил России, и в то время, как его компатриоты избегали русской военной службы, был зачислен в русскую Императорскую армию, где достиг чина полковника гвардии и был флигель-адъютантом русского Императора. Случай единственный среди аристократии его страны.

Участник войны с Японией, потом с Германией. Октябрьский переворот застает его в Румынии командующим 6-ой Русской армией. И только тогда, когда пал старый строй, которому он присягал, он почувствовал, «что нет ему больше места в русской армии» и вернулся на свою родину.