Цветы на чердаке (СИ)

Реган отбросил в сторону половинку окровавленной ступни с крохотными пальчиками. Согнул вторую ножку, прижал мальчишку к себе, приставил к ножке железку.

И ударил.

С силой.

Потерявший было сознание, обоссавшийся от боли щенок, распахнул глаза и закричал так, что Реган чуть было не оглох.

Ничего… кричит? Голос от боли прорезался? Значит, хорошо… и кипяток в горло несколько лет назад ему не так уж повредил!

Но сколько ж крови в этом маленьком засранце!

Реган швырнул корчившегося мальчишку на лежанку и стал бинтовать порубленные маленькие ступни, плотно затягивая бинт. Ничего. Кровь напитает тряпку, встанет коркой, не давая идти крови дальше и зараза, грязь не проникнет внутрь. Не сдохнет. Зато ноги будут как у всех, а не станут этими уродливыми волосатыми лапами.

— МАМА! МАМ-МА! Аа-а!

Хоббитенок выл, трясясь в его руках, но Регана это не трогало.

На полу, застонав, зашевелился Нори. Застонал, обеими руками обхватил обритую голову. Сел и тупо взглянул на валяющиеся на полу окровавленные половинки ступни…

Нори замутило, затошнило… все закружилось перед глазами, потемнело, а душераздирающий плач Бильбо будто отодвинулся в даль.

Реган накинул на скулившего хоббитенка рваное покрывало и вышел прочь.

Жена с тех пор больше ему не жаловалась.

Комментарий к Часть 4.

шпан* - сода

круг* - спец. мерная чашка для сыпучих продуктов в 200 г

========== Часть 5 ==========

Эби сидел у лавочки рядом с колодцем. Ноги болели, горели огнем и хотелось верить, что маленькая передышка поможет. Боль уйдет или хотя бы притихнет – и можно попытаться пойти назад. Только боль все не утихала…

Казалось, все из-за башмаков – грубых и тесных, из-за шерстяных колючих носков, колющих кожу. Ужасно хотелось стащить их с ног… но Эби боялся. Боялся увидеть кровь и сами ноги.

— Здравствуй, — Эби вздрогнул, испуганно поднял голову.

Рядом стояла гномка. Обычная гномка… и это успокаивало. Чужие никогда не били и не ругали. Даже жалели…

— У тебя что-нибудь случилось? – спросила гномка, ставя пустое ведро у колодца.

Эби слабо мотнул головой.

— Нет? А как тебя зовут? – вновь спросила гномка, присев на лавочку.

Эби напрягся, невольно подняв острые плечики вверх.

И покачал головой.

— Что нет? – удивленно подняла брови гномка.

Вот что тут делать? Эби шумно вздохнул и показал пальцем на рот, сделав знак рыбы.

— Ты не можешь говорить? – поняла гномка, с жалостью посмотрев на худого ребенка перед ней.

Бледное личико, остриженная (после болезни?) голова, нелепый чапец и серое, старенькое платице. Не очень-то ребенка видать любят! И невольно потянулась, захотелось приласкать, погладить по хрупкой спине…

Эби крупно вздрогнул, отшатываясь, вжав голову в плечи, и гномка потрясенно замерла.

— Ты что, малыш?

Эби поспешно сполз со скамейки, вставая на горящие ноги.

— Ты что испугался?

Эби хромая шагнул к своей тележечке на четырех колесиках, на которых все дети возили ведра с водой. Поспешно нагнулся за веревочкой и в тот же миг, стоило перенести на одну ступню вес тела, его пронзила острая боль. Перед глазами потемнело и Эби упал на ровную брусчатку площади, с искаженным от боли лицом.

— Малыш! – гномка тут же бросилась к нему.

Присела рядом, в волнении приобняв за плечики. Малышка вновь крупно вздрогнула в руках, наклонив голову, и чепец упал на брусчатку, открыв трогательные остренькие ушки.

— Эби! – мальчишеский голос за спиной и топот ног.

Гномка взволнованно подняла глаза на подбежавшего мальчика и обмерла. Несорвавшиеся с уст слова умерли, так и не родившись. Эти зеленые глаза… такие зеленые, словно изумруды…

Мальчик перед ней так же обмер, как крольчонок.

— Простите, — безлико выговорили губы. — Я должен отвести домой сестру…

Мальчик опустил глаза и наклонился, помогая встать на ноги «сестре».

— Нори…

— Извините, меня зовут Норн, — почти прошептал, не подымая глаз, мальчик.

Гномка отчаянно зажмурилась, чувствуя, как закружилась голова… нет, не может быть! Не может… пять лет прошло…

А когда открыла глаза, мальчик и его маленькая, хромая, сестренка свернули на боковую улочку с площади. Окликнуть – голос отказал, а на женщину навалилась страшная слабость.

*********************************

— Мама? Что с тобой? – стоило зайти в дом, и обессилено сесть на лавку в прихожей, как из комнаты поспешно вышел старший сын.

Дорна слабо качнула головой, стянув с головы вдовий платок. Отвела взгляд.

— Ори спит?

Дори нахмурился, кивнув.

— Да. Что случилось? Тебя кто-то обидел?

— Нет, — сорвалось с губ равнодушное.

Взгляд Дорны равнодушно смотрел на чужие плащи на вешалке.

— У нас гости?

Дори кивнул.

— Господа Балин и Фрерин из Синегорья. Они хотят…

Сын замялся, и Дорна заставила себя посмотреть на старшего.

— Что хотят?

— Поговорить о Нори…

Женщина вздрогнула.

— Нори умер! – вырвались слова и глаза вновь защипало от слез. Сколько она их пролила… — Я не стану…

— Госпожа, прошу вас, выслушайте нас, — твердо сказал, выходя в прихожую из главной комнаты седобородый гном. — Это очень важно. Пропал не только ваш сын, но и маленький мальчик из Шира. И возможно оба они живы.

Дорна замерла.

— Что? – выдохнула она.