Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок

— Честь, — отозвался Квентин, ощущая, что его душу наполняет отчаяние.

— Ах, честь?! — глумливо хохотнул Рюрик. — Что ж, до конца поединка осталась минута. Сейчас я докажу тебе, что и волки бывают благородными. Если это что-то для тебя значит…

Он опустил рапиру, полностью раскрывшись.

— Бей, — сказал он.

Квентин с клинком, нацеленным Рюрику в живот, замер на месте. «Мерзавец, подумал он. — Разве такой победой можно вернуть себе честь?..» Но тут же очнулся: «Какая честь?!! Он здесь не ради какой-то дурацкой чести!!!»

В следующие несколько мгновений уместилось очень многое.

Вместо воплей комментатора под сводами зала разнесся крик дядюшки Сэма: «Рюрик! Тебе конец! Посмотри сюда: со мной — Романов!» Это и был его «отвлекающий маневр». И Рюрик в самом деле повернул голову к площадке комментатора, с которой вниз уже устремились по воздуху две фигуры — дядюшки и златокудрого мальчика в белоснежной рубашке.

И в это же самое время Квентин подумал: «Этот идиот все испортил! Сейчас Рюрик поймет, что я не так глуп, как он думал, он поймет, что мне помог дядюшка, а значит, дело не в какой-то мифической чести… Что клинок у меня серебряный! И он легко защитится…»

И Рюрик в самом деле все понял.

Но Квентин уже повернул большим пальцем полоску рукояти, и светящийся шарик уже соскочил с острия, и Квентин уже совершил отработанный заранее прием: одновременно с выпадом, воспользовавшись гравитатом, взметнул тело вверх, и бил не прямо, а сверху… Прием запрещенный, ведь это был «плоский» бой. И Рюрик никак не мог этого ожидать. Потому, когда он, возвращая взгляд на Квентина, машинально парировал его удар, он промахнулся. И серебряный клинок вошел в его плоть.

Все это произошло словно в замедленной съемке… Но тут же время снова пустилось вскачь. Из раны в животе Рюрика, нанесенной серебряным клинком, вырвался сноп искр. Рюрик взвыл и, корчась, взметнулся в воздух. С телом его происходила метаморфоза. Серо-коричневый костюм, лопнув, соскользнул вниз и упал на пол вместе со шпагой и треснувшим шлемом.

В гигантском зале наступила гробовая тишина, и только мертвящий душу волчий вой и жалобные поскуливания, исходившие от кувыркающегося в воздухе мохнатого дымящегося тела, нарушали ее.

Происходящее было так необычно и непонятно, что царские охранники не стреляли… Все, кроме одного, инстинкт телохранителя у которого оказался сильнее всех прочих чувств.

Луч бластера ударил Квентину в спину. Но это был уже не Квентин. Враг был повержен, программа выполнена. Квентин, счастливый своей победой и отмщением, ушел в небытие…

ЭТО БЫЛ Я.

Я — Роман Безуглов. Бывший студент-филолог, джузатаман джипси, претендент на российский трон…

Боль сожгла мне позвоночник, и я рухнул на пол. Я умирал, я чувствовал это. Но я видел, как рядом со мной дымящейся бесформенной кучей упало то, что было когда-то Рюриком.

Я видел дядюшку и Ромку, подлетающих ко мне. Я слышал дядюшкин крик: «Скорее! На помощь! Санитары, врачи, черт бы вас побрал, где вы есть! Человек ранен!!!»

Я видел лица ошеломленных зрителей. Однако сознание мое начинало гаснуть и раздваиваться. Одновременно с реальной картиной я грезил тем, что я как будто бы нахожусь сейчас в автомобиле, что я попал в аварию и вижу через лобовое стекло в салонах машин перекошенные испугом лица людей, некоторые уже успели расквасить носы и лбы, а на лице девушки, вцепившейся в руль новенького белого Седана, я заметил оскал упоительного азарта…

То ли память вытаскивала все это из моего подсознания, из тех времен, когда я чуть не погиб, то ли душа не желала умирать дважды и совместила две моих смерти воедино…

Но видение это длилось лишь миг и тут же растаяло. В сознание меня привел возбужденный шепот безжалостно трясшего меня за плечо дядюшки Сэма:

— Государь! Ради всего святого, очнитесь! Мы спасем вас, но на всякий случай, если окажется слишком поздно, долг велит вам…

Я понял, чего он хочет от меня. И он был прав. Но даже не столько чувство долга, сколько желание, чтобы он оставил меня в покое, заставило меня говорить.

— Я отрекаюсь от трона, — прохрипел я, — в пользу сына Романа… — И подумал об Аджуяр: «Старая карга. Накаркала. Так все и вышло…»

Я слышал Ромкин плач и чувствовал, что мое тело, превратившееся в сплошной сгусток боли, поднимают и несут куда-то…

А последним, что я запомнил, был голос дядюшки, разносящийся под сводами зала:

— Возрадуйтесь, россияне! Лирянский оборотень Рюрик низложен! На царствие ныне вступает малолетний отпрыск рода Романовых, помазанник божий Роман Романович! Официальное генное тестирование будет произведено сегодня же, церковные хранители мощей святого Николая Второго уже дали на это согласие. Но мы, «Общество свободных пчеловодов», не сомневаемся в его результатах…

И все потонуло в вязкой розовой тишине.

Эпилог

Храни меня Господь

В сухом прохладном месте.

Макс Батурин

Я очнулся в больничной палате, с удивлением осознав, что у меня ничего не болит и что чувствую я себя прекрасно.