Цветы на нашем пепле

– Нашего тихоню атаковала какая-то местная прелестница. Честь не позволяет ему обидеть самку отказом, и он ведет с ней уже пятый круг. Хотя недовольным он, кстати, не выглядит. Да вот и он, взгляните.

Лабастьер устремил взгляд туда, куда указал Лаан, и действительно, у края площадки увидел Ракши, кружащегося в танце с ослепительно красивой темноволосой бабочкой-маака.

– Хм, – нахмурился король. – Эта ко мне не подходила.

– Может быть, и подходила… – покачал головой Лаан. – Но вы не нашли нужным отвести ее к свету…

Друзья переглянулись и, не удержавшись, расхохотались вновь.

Лаан нырнул куда-то в сумрак, и как раз в этот миг рядом с королем появился Дент-Пирррон.

– Кто это синеглазка? – кивнул Лабастьер на партнершу Ракши.

– О! Это моя племянница Тилия. Я знал, что рано или поздно вы обратите на нее внимание. Девушка исключительных дарований.

Лабастьер посмотрел на правителя с подозрением:

– Она что-то изобретает?

– Нет, что вы! – всплеснул руками Пиррон. – Как вы могли… э-э-э… Ну-у… Да. Изобретает, – он вздохнул и потупил взгляд. – И весьма недурно. Несмотря на возраст и пол.

– И что же она изобретает? – спросил Лабастьер, чувствуя, что вспыхнувший было в его душе интерес к этой самке моментально остыл.

– Оружие.

– Вот как?! – Лицо короля потемнело. – Создание сложного оружия вдвойне преступно, это общеизвестная истина. И тут для меня нет альтернативы. Я просто обязан наказать преступника.

– О да. Я это знаю, и, опасаясь за Тилию, я не позволил ей создать ни единой действующей модели. Все – в чертежах, только в чертежах. Так что преступления не совершено.

– И на том спасибо, – вздохнул Лабастьер с облегчением. – Я должен признаться вам, Пиррон, что вы поставили меня в крайне затруднительное положение. Я не знаю, что делать. Я убил т’анга ваших соседей, а потом сильно пожалел об этом, несмотря на то, что я просто обязан был так поступить. Погибли сотни бабочек, и это камнем давит на мою совесть…

В этот миг публика разразилась аплодисментами и одобрительными возгласами. В небо, делая изысканные пируэты, одновременно взмыли сразу две прекрасные пары: Ракши с Тилией и Лаан с Мариэль.

– Признаюсь, я чувствую себя несчастным, – продолжал король, следя за тем, как эти пары распались, а затем четверо бабочек, взявшись за руки, стали с ускорением кружиться в небе. – Не всегда, но сейчас это ощущение стало почему-то особенно острым. Что-то я должен решать и с вами. Но я боюсь ошибиться. Помогите мне, Пиррон. Попробуйте хотя бы объяснить мне, зачем все это. Я должен понять. Зачем, например, эта самка, ваша племянница, изобретает то, чего даже не собирается изготавливать? Если вы, конечно, не лжете.

– Нет, я не лгу… – пряча глаза, Дент-Пиррон, по своему обыкновению, снял берет и утер им пот. – Вы спросили, «зачем»? – он нахлобучил берет обратно на лысину. – Мы, признаться, не задаемся этим вопросом. Сам я, знаете ли, не изобретатель, но я много общаюсь с ними. Они относятся к этому делу как к искусству. Им просто нравится. Вот и все. – Он в упор посмотрел королю в глаза.

Лабастьер покачал головой.

– Не знаю…

– Вот что, мой друг, – лукаво прищурился Дент-Пиррон. – У меня есть очередное преступное предложение к вам… Когда умерла моя дорогая Рууйни, я тоже вознамерился умереть. Я хотел наказать себя за строптивость… И я, в порыве отчаяния, выпил залпом ту самую жидкость, которую изготавливал мой лекарь. Я думал, эта жидкость убьет меня. И это было бы только справедливо. Она обожгла мои внутренности, я не мог дышать, и из моих глаз потекли слезы… Я приготовился заснуть вечным сном. Но представьте себе, вместо боли и предсмертных мук я неожиданно почувствовал огромное облегчение! Жжение прекратилось, дыхание выровнялось, а тем временем ноша словно бы покинула мою совесть. Я больше не был несчастен! И я понял, как мне следует вести себя дальше, я смирился с собой… Потом, когда действие жидкости прошло, я никому не выдал ее секрета. Но время от времени, когда жизнь ставит передо мной особенно сложные задачи или когда становится невмоготу терпеть тоску по моей Рууйни, я прячусь в своей спальне и делаю пару глотков… И иногда это помогает. Вы, мой король, первый, кому я признаюсь в этом. Потому что, мне кажется, простите меня за смелость, но именно сейчас вам очень бы не помешало выпить немного моего зелья…

– Тащите! – махнул рукой Лабастьер. – В конце концов, вы прекрасно вылечили Лаана, вы показали нам удивительное огненное зрелище… И если это ваше зелье действительно лечит меланхолию, оно придется мне весьма кстати. А если бы вы хотели меня отравить, вы бы уже давным-давно сделали это.

– Я выпью из того же сосуда и столько же, сколько и вы, – заверил Дент-Пиррон. – Ожидание вашего решения и, по всей видимости, наказания, знаете ли, тоже не самое легкое и приятное дело…

8