Цветы от Маяковского

За окном январским минус,
Кружат вальсами снега.
Разожгу помятый примус,
Что достался от Кота.
«Бегемотом» звали в свите,
Веселил собой народ.
Был представлен к Маргарите
За кошачий изворот.

Для неё лил спирт чистейший,

Неразбавленный водой.
Шут для Воланда – мудрейший,
Да к тому же – заводной.
Помнят все, ЧК-а в придачу
Бой и выстрелов угар.
Задержаний неудачу
И от примуса пожар.

Редкий случай, растворились

«Криминальные» в дыму.
А по-русски – разом «смылись»,
Цирк, устроив, кутерьму.
Я-то знаю: под личиной
В том шуте скрывался бес.
Примус разжигал лучиной,
Возле ног сидел невест.

Я смотрю в окошко, пламя

Укрощённое чадит.
Жаль, влюблённые не с нами,
Путь в бессмертие лежит.
Но в окне узор морозный
Повторяет чей-то бал.
И рисует скрупулёзно
Женских форм нагой овал.

Во главе над тростью Воланд,

Рядом Мастер, сбоку Кот.
И пожар рисует холод
Там, где рукопись живёт…

Эмигрант

В часах желтея с каждым днём дубрава
С прореженной и радужной листвой.
Горит всё ярче клён в дыму пожара,
Что жжёт кострами дворник «дымовой».
Уж сколько раз пугливые соседи
Грозили участковым «за разбой».
А он не русский. Не силён в «вендетте».
И обожает ритуал с листвой.

Охапками швыряет мусор в пламя,

Потом садится, закурив «Казбек».
Запрета нет дословного в Коране.
К тому ж он в иммиграции – Узбек.
Где Родина? Где он?.. И где обычай?
Бухарский плов в чугунном казане…
Для всех гостей, кто просто симпатичен,
Кто в дом пришёл пешком, не на коне.

Никто не знает облика Аллаха,

И принимает без имён друзей.
С огромной верой в Бога, не со страха.
Поверивший, что к щедрым – мир добрей.
В Российских городах в богатстве храмы.
Но плова нет однажды и на всех.
От грязных матов души вечно в шрамах,
А нелюбовь – великий божий грех.

Листва сгорит… Пройдёт однажды злоба.

Он приготовит по-бухарски плов:
«Вы не гоните от порога Бога.
Распятого Христа спасла Любовь…»

Советский коммунар Нестор Махно…