Цветы от Маяковского

Ей остались цветы. Или вернее – Цветы. Весь свой гонорар за парижские выступления Владимир Маяковский положил в банк на счет известной парижской цветочной фирмы с единственным условием, чтобы несколько раз в неделю Татьяне Яковлевой приносили букет самых красивых и необычных цветов – гортензий, пармских фиалок, черных тюльпанов, чайных роз, орхидей, астр или хризантем. Парижская фирма с солидным именем четко выполняла указания сумасбродного клиента – и с тех пор, невзирая на погоду и время года, из года в год в двери Татьяны Яковлевой стучались посыльные с букетами фантастической красоты и единственной фразой: От Маяковского!

Его не стало в 1930 году – это известие ошеломило ее, как удар неожиданной силы. Она уже привыкла к тому, что он регулярно вторгается в ее жизнь, она уже привыкла знать, что он где-то есть и шлет ей цветы. Они не виделись, но факт существования человека, который так ее любит, влиял на все происходящее с ней: так Луна в той или иной степени влияет на все, живущее на Земле только потому, что постоянно вращается рядом.

Она уже не понимала, как будет жить дальше – без этой безумной любви, растворенной в цветах. Но в распоряжении, оставленном цветочной фирме влюбленным поэтом, не было ни слова о его смерти. И на следующий день на ее пороге возник рассыльный с неизменным букетом и неизменными словами: «От Маяковского». (…)

Цветы приносили в 1930-м, когда он умер, и в 1940-м, когда о нем уже забыли. В годы Второй Мировой, в оккупировавшем немцами Париже она выжила только потому, что продавала на бульваре эти роскошные букеты. Если каждый цветок был словом «люблю», то в течение нескольких лет слова его любви спасали ее от голодной смерти. Потом союзные войска освободили Париж, потом, она вместе со всеми плакала от счастья, когда русские вошли в Берлин – а букеты все несли. (…)

В конце 1970-х, советский инженер Аркадий Рывлин услышал эту историю в юности, от своей матери, и всегда мечтал попасть в Париж. Татьяна Яковлева была еще жива, и охотно приняла своего соотечественника. Они долго беседовали обо всем на свете за чаем с пирожными.

В этом уютном доме цветы были повсюду – как дань легенде, и ему было неудобно расспрашивать седую царственную даму о романе ее молодости: он полагал это неприличным. Вкакой-то момент все-таки не выдержал, спросил, правду ли говорят, что цветы от Маяковского спасли ее во время войны? Возможно ли, чтобы столько лет подряд…

– Пейте чай, – ответила Татьяна – пейте чай. Вы ведь никуда не торопитесь?

И в этот момент в двери позвонили… Он никогда в жизни больше не видел такого роскошного букета, за которым почти не было видно посыльного, букета золотых японских хризантем, похожих на сгустки солнца. И из-за охапки этого сверкающего на солнце великолепия голос посыльного произнес: От Маяковского!

Ключ к разгадке этой истории с вымышленным финалом в биографии Аркадия Рывлина (1915–2007), который был не просто «советским инженером», но и поэтом, в 1990-е годы эмигрировавшим из Украины в США. Он сочинил своё стихотворение «Цветы от Маяковского»:

«У рассыльных привычный труд, —
Снег ли, дождик ли над киосками, —
А букеты его идут со словами:
– от Маяковского. (…)
Жизнь ломается.
Ветер крут.
А букеты его идут,
А букеты его идут,
Хоть Париж уже под фашистами,
А букеты его идут,
И дрожат лепестки росистые.
И чтоб выжить, она пока
Продаёт их – зима ли лето ли! (…)
Вот уже и Берлин берут,
А букеты его идут,
Жёны мёртвых уже не ждут,
А букеты его идут.
И хоть старости лет маршрут,
Старость сумрачна и сурова,
А букеты его идут —
От живого и молодого».

Поэт Аркадий Рывлин

Татьяна Яковлева прекрасно понимала, что Маяковский большой поэт. Один из их знакомых, видевших их вместе, вспоминал: «Это была замечательная пара… Она восхищалась и явно любовалась им, гордилась его талантом». Яковлева писала тогда матери: «Это самый талантливый человек, которого я встречала, и, главное, в самой для меня интересной области».

Маяковский мечтал, что Яковлева вместе с ним уедет обратно в Москву. Это было маловероятно, потому что всего за несколько лет до того, в 1925 году, ее, больную туберкулезом, родственники с трудом вытащили из советской России. Маяковский писал ей о Советском Союзе: «У нас сейчас лучше чем когда нибудь, такого размаха общей работищи не знала никакая история. (…) Таник! Ты способнейшая девушка. Стань инженером. Ты право можешь. Не траться целиком на шляпья. (…) Танька инженерица где-нибудь на Алтае! Давай, а!»