Цветы подо льдом

– Отдай нож, – сказал солдат. – Я знаю, все ваши парни носят ножи в стельках. Вытаскивай, и чтоб без баловства, не то я прошибу тебе дырку в башке.

Доминик вытащил нож и швырнул его на булыжники, затем отошел к стене и поднял руки, подумав, что если изобразить падение, можно поднять нож, который лежал в пределах досягаемости.

Солдат ухмыльнулся:

– Можете идти, ребята, он никуда не денется. Сейчас на него наденут кандалы – и в Инвернесс.

Когда остальные повернулись уходить, солдат сплюнул и оглянулся на Доминика:

– Ну что, вашим парням не нравится, когда их держат взаперти? Вдали от ваших драгоценных гор!

Где-то совсем близко зацокали копыта.

– Хорошо, хорошо! – ощерился Джерроу Флетчер из седла. – Отлично сработано, Смит. Закидывал крючок на мелкую рыбешку, а выудил кита!

– Мистер Флетчер... – Доминик закашлялся, так как ветер хлестнул черным дымом ему в лицо. – Вы не считаете, что это уже слишком даже для вас?

Флетчер подался вперед.

– Я выполняю свою работу, мистер Уиндхэм. Эти люди находятся на чужой территории, и они больше не владеют этой землей. Им были посланы уведомления освободить ее, как того требует закон. Если они не подчиняются, мы не виноваты, что приходится выгонять их силой. Мы вправе использовать необходимые средства. Они – преступники. Любой, кто будет оказывать сопротивление, может быть арестован. Смит правильно сказал насчет Инвернесса, но вы не будете сидеть вместе со всеми. У вас будет отдельное место, вам оно понравится. Я приготовил для вас черную дыру получше, чем городская тюрьма.

Черная дыра, разверзшиеся врата ада. Руки в цепях за спиной и непрерывное жестокое избиение, а в итоге – медленная смерть в темноте!

– Мне понравится, – сказал Доминик. Голос его был холоден и даже насмешлив, но под гладью спокойствия бились волны паники. – Вы лично будете избивать меня или, чтобы не пачкать руки, используете этого милого паренька из Ливерпуля?

Флетчер спрыгнул с лошади и вскинул пистолет.

– Вы так безразличны к своей судьбе, мистер Уиндхэм? Может быть, вы не верите мне и думаете, что у меня не наберется достаточно доказательств для вашего задержания? А если вам предъявят обвинение в убийстве?

Он поднял с булыжного пола пистолет и нож Доминика. Пистолет он положил к себе в карман, а когда Смит чуть посторонился, неожиданно всадил нож ему в грудь. Губы солдата задрожали; он выронил мушкет и, схватившись за торчащую в груди рукоятку, упал лицом вперед.

Доминик не двинулся с места.

– Вы, Доминик Уиндхэм, арестованы за убийство этого человека, – торжествующе сказал Флетчер. – Кроме того, вы уклонились от ареста в Ноттингеме, и вас ждет виселица.

Но вы не сразу задохнетесь в петле. Вам придется пережить некоторое количество неприятных и унизительных моментов, прежде чем я передам вас в руки правосудия.

– В этом я не сомневаюсь. – Отблески пламени танцевали на стволе пистолета. Доминик не удивился бы, если б Флетчер прямо сейчас выстрелил в него. Возможно, в колено или в пах, чтобы оставить калекой. Он поднял глаза на своего врага и улыбнулся: – Я не тороплюсь. Смерть через повешение еще никто не провозглашал достойным концом.

Глава 15

Кэтриона оттащила Дейрдру Фрезер с дороги, чтобы ее не зашибли лошади. Женщина громко стонала.

– Тише, – мягко сказала Кэтриона, – лежите и не тревожьтесь за своих малышей – они в безопасном месте.

Дейрдра с трудом открыла глаза.

– Не день, а истинное проклятие!

– Тсс! – улыбнулась ей Кэтриона. – Кругом солдаты, а вы шумите. Но ничего, им этот день выйдет боком. После такой работы все они придут домой без ног.

Женщина тоже улыбнулась в ответ и прикрыла глаза.

Кэтриона встала. Она знала, что Доминик здесь, видела, как мелькал его темный плед, как блестели его золотистые волосы, когда он следом за детьми вошел в поток, видела, как он вынес их из воды и усадил на берегу. Потом она украдкой наблюдала, как он бежал, подобно дервишу, через горящую деревню. Еще она видела, как прошлой ночью, обнаженный и беспомощный, он бился в тисках экстаза, как переносил ее вместе с собой в Тир-нан-Ог и как заставил забыть на минуту обо всех трудностях.

Но он был – о, сумасбродный глупец! – еще и солдатом, и ему нужно было воевать. Они могли убить его! У нее сжалось сердце от ужаса. Не просто так она радовалась вместе со всеми, что мужчины Макноррина сейчас находились в холмах: если б кто-то из них воспротивился закону, потакающему этому насилию, его уничтожили бы на месте.

Где-то прогремел выстрел, и мимо нее пронеслась собака Мейрид. О Боже! Доминик! Может, кто-то выпустил пулю из мушкета в его непокорное смелое сердце?