Читаем Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй полностью

Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй

Боцзюэ поднял чарку, Сида держал кувшин с вином, Жинянь хлопотал у закусок, остальные встали на колени. Актеры, тоже преклонив колена, запели из «Тринадцати напевов» арию «Да продлиться радость свадебного дня». Симэню пришлось залпом осушить три или четыре чарки.

– Нам приглашение само собой, да не забудь позвать Чжэн Фэна и У Хуэя, – наказывал Чжу Жинянь и, обратившись к актерам, продолжал: – Смотрите, чтобы на месте были вовремя!

– На такое торжество придем загодя, – прикрывая рукой лицо, ответил Чжэн Фэн.

После тостов друзья уселись и снова принялись за еду.

Вечерело. Симэню не сиделось на месте. Улучив подходящий момент, он вышел из-за стола. Боцзюэ хотел было запереть дверь, но за Симэня вступился Сида.

– Отпусти его, брат, – обратился он к Боцзюэ, – не задерживай – ведь дело важное. И невеста будет сердиться.

Симэню удалось незаметно оставить подвыпивших друзей, и он верхом помчался прямо на Львиную.

Ли Пинъэр сняла траур и блистала пестрыми нарядами. В зале ярко горели фонари и свечи, на столе были аккуратно расставлены закуски и вино. На почетном месте стояло одинокое кресло. Пинъэр пригласила в него Симэня. Только что открыли жбан вина, и горничная, подойдя к Пинъэр, наполнила кубок. Хозяйка, отвесив четыре грациозных поклона, поднесла его Симэню.

– Вот и сожгли табличку покойного, – сказала она. – Не бросай меня, прошу. Я с радостью готова подавать тебе гребень и шапку. Буду птицей порхать от счастья.

– А что говорил Хуа Старший?

– После трапезы я отозвала его в спальню и сказала о твоем намерении жениться. Он мое замужество одобрил, не возразив ни слова. Только, говорит, на третий день после свадьбы велю жене навестить тебя. Я дала его жене десять лянов и две перемены нарядов. Оба они остались очень довольны и перед уходом не переставая меня благодарили.

– Если так, то я не возражаю, чтобы она навестила тебя. Но пусть только он попробует помешать, я ему не прощу.

– Пусть он только посмеет меня оскорбить, я тоже ему не спущу.

Тетушка Фэн принесла из кухни горячей воды, мяса и теста. Пинъэр вымыла руки, почистила ногти, сама скатала из провернутой баранины шарики и, завернув их в тесто, приготовила пельмени. В обеих посеребренных чарках заискрилось южное вино, налитое горничной Сючунь. Пинъэр поднесла чарку Симэню. Он отпил половину, а остальное дал допить ей. Так, угощая друг друга, они осушили не одну чарку.

Да,

Любовь нас делает моложе,И чарки выпитые множит.

Приближение свадьбы радовало Пинъэр. Она выглядела гораздо веселее обычного.

– Я тебя заждалась, боялась, опьянеешь у Ина, – говорила она, сияя улыбкой. – Вот и послала Дайаня поторопить. А они про нашу свадьбу не пронюхали?

– Побирушка Ин догадался. Расшумелся. Слуге целый допрос учинил, все выпытывал. Братья собираются прийти с поздравлениями, просили певиц позвать и угощение устроить. Обступили меня, заставили выпить подряд несколько кубков. Только они замешкались, я хотел было улизнуть, да они задержали. Я уж им и так и этак объяснял – ну, отпустили.

– Верно сделали, что отпустили, – подхватила Пинъэр. – Знают, куда ты стремишься.

Пинъэр едва владела собой, бросая вожделенные взоры на Симэня. Он тоже был не в состоянии сдержать чувства. Они прильнули друг к другу – ароматная гвоздика коснулась абрикоса – и соединились в поцелуе. Заключив Симэня в объятия, Пинъэр прошептала:

– Мой милый! Если хочешь жениться на мне, поскорее возьми меня к себе. А пока навещай, не оставляй одну страдать днем и ночью.

Играя, они слились в любви.

Да,

Как ханьский У-ди [11]с красавицей той, что царства губила;Как чуский Сян-ван с девою той, что тучкой себя явила [12].О том же говорят и стихи:Любовь безгранична, желания страстны,Объятия ласковы, жгучи и властны;Светильник серебряный светит им в лица,И все это счастье им словно бы снится.

Если хотите знать, что случилось потом, приходите в другой раз.