Цветы Сливы в Золотой Вазе или Цзинь, Пин, Мэй (金瓶梅)

На другой день утром пожаловал Ин Боцзюэ.

– Приглашение вчера получил от брата Юня, – начал он. – Жену мою приглашают, а у нее наряды поизносились. В такие праздники в чем попало не выйдешь. На смех подымут. Вот я и решился, брат, к тебе с просьбой обратиться. Одолжи, будь милостив, невестке своей верхнюю одежду, юбку с кофтой да головные украшения, шпильки и серьги. А то ей не в чем на люди показаться.

Симэнь позвал Ван Цзина.

– Ступай с матушкой Старшей поговори, – наказал Симэнь.

– Друг, будь добр, пройти к воротам, – обратился к слуге Боцзюэ. – Там Ин Бао с платком и коробкой. Вынеси ему.

Ван Цзин взял у Ин Бао платок и удалился. Наконец, он вынес целый узел и протянул его ожидавшему.

– Тут два комплекта одежд из вытканной золотом лучшей узорной парчи, пять предметов головных украшений и пара жемчужных сережек.

Ин Бао забрал узел и пошел домой, а Боцзюэ остался у Симэня.

– Вчера жена была в гостях у госпожи Хэ, – заговорил за чаем Симэнь. – Вернулась к вечеру. А нынче от жены брата Юня пять приглашений принесли. Опять жен зовут. Старшая ребенка ждет – не хотела идти. А я говорю: раз приглашают, надо идти. Тем более в такие праздники. И я все эти дни покоя не знаю. Только вчера покончил с визитами. То у брата Юня пир, то по каким-то делам до вечера задержался, а тут евнух-смотритель Сюэ за город зовет, весной любоваться. И на все время нужно. Настоятель У девятого молебен служит, тоже приглашал. Не смогу я в монастырь ехать. Зятя пошлю. Не знаю, то ли выпил лишнего, эти дни у меня что-то в пояснице ломит. Прямо ходить не могу.

– Это, брат, у тебя от вина, – заключил Боцзюэ. – Вниз разлилось и бродит. Остерегаться надо.

– Попробуй остерегись! – улыбнулся Симэнь. – В такие праздники в любой дом зайди, без вина не отпустят.

– А нынче кто да кто из невесток пойдет? – спросил Боцзюэ.

– Старшая, Вторая, Третья и Пятая. Я дома остаюсь. Отдохнуть надо день-другой.

Во время их разговора явился Дайань с коробкой в руках.

– Посыльный от господина Хэ приглашения принес, – объяснил слуга. – Девятого на праздничный пир приглашают.

– Ну что ты скажешь! – воскликнул Симэнь. – Попробуй откажись, когда тебя зовут.

В коробке лежали три приглашения. Одно, красное, было адресовано

«Старшему коллеге досточтимому господину Сыцюаню»,

другое –

«Его милости почтенному господину У»

и третье –

«Почтенному господину Ину».

Все приглашения кончались следующей подписью:

«С нижайшим полоном от Хэ Юншоу».

– Посыльный не знает адресов, – продолжал Дайань. – Вот и принес все приглашения сюда. Он просит переслать их по назначению.

– Но что же это такое получается?! – воскликнул Боцзюэ, взглянув на адресованное ему приглашение. – Я же даже подарков не посылал, а он приглашает. Неловко так пойти.

– Я тебе дам что поднести, – успокоил его Симэнь. – А ты вели Ин Бао отнести, и все будет в порядке.

С этими словами Симэнь крикнул Ван Цзина.

– Ступай принеси два цяня серебра и платок, а на карточке напиши имя батюшки Ина, – наказал ему Симэнь и обернулся к Боцзюэ. – А ты приглашение возьми, чтобы слугу к тебе не посылать. Шурину я с Лайанем отправлю.

Немного погодя Ван Цзин внес подарки и протянул их Боцзюэ.

– Благодарю тебя брат! – сложив руки и кланяясь, говорил Боцзюэ. – Как же легко ты избавил меня от затруднений! Я тогда за тобой пораньше зайду. Вместе пойдем.

Боцзюэ откланялся и удалился.

В полдень У Юэнян и остальные жены, вырядившись по-праздничному, отправились на пир к жене квартального Юня. Юэнян восседала в большом паланкине, в трех паланкинах поменьше разместились остальные жены Симэня. Сзади на маленьких носилках сидела Хуэйюань, жена Лайцзюэ, при которой стояла корзина с нарядами. Четверо солдат окриками разгоняли с дороги зевак. Процессию сопровождали Циньтун, Чуньхун, Цитун и Лайань.

Да,

Стройны, как будто яшмы изваянья,
И в мире суеты нежны.
В нарядах сказочном сияньи
Они под стать Чанъэ с луны.
Но скромности очарованье
Чревато чарами весны.

Однако не станем рассказывать, как Юэнян с Ли Цзяоэр, Мэн Юйлоу и Пань Цзиньлянь пировали у жены Юнь Лишоу.

Симэнь Цин приказал привратнику Пинъаню:

– Кто бы меня ни спрашивал, говори, нет, мол, дома, а визитные карточки принимай.

Пинъань послушно сел у ворот и никуда не смел отлучаться, а посетителям отвечал, что хозяина нет дома.