Цветы в легендах и преданиях

Заботы эти об увековечении памяти славного английского премьера взяла на себя основанная в 1889 году Лига примулы, имеющая отделения во всех богатых центрах Соединенного Королевства.

Имевшая при основании своем всего 950 человек, теперь она насчитывает уже около 2.000.000 членов. Во главе ее стоит президентом Бальфур, а пост канцлера занимает герцог Норфолькский. В число ее членов входит немало дам.

Цель же Лиги, кроме забот об увековечении памяти Биконсфильда, еще и защита и распространение консервативных идей.

Особенно торжественно было отпраздновано 25-летие годовщины его смерти. В этот день весь цоколь статуи буквально утопал в венках, букетах и гирляндах из лавров и примул, на которых красовался девиз: «Власть и свобода — ничего нет трудного».

А толпы почитателей были так несметны, что площадь вокруг памятника и по всем прилегающим улицам представляла собой сплошное море голов.

Примула была также любимым цветком принца- консорта — мужа королевы Виктории, и потому, когда умер Биконсфильд, то королева принесла ему венок из примул с надписью: «Его цветок».

Все полагали, что это был намек на любовь к примуле Биконсфильда; однако оказалось, что под словом «его» Виктория подразумевала не кого иного, как своего покойного мужа, и послала венок с такой надписью, чтобы показать, как она чтит память Биконсфильда.

Но и вообще надо сказать, что примула почему-то пользуется особой популярностью у англичан и является дорогим цветком, напоминающим им родину. Рассказывают, что одно время посылка примул из Англии в Австралию переселившимся туда англичанам приняла необычайные размеры. Каждый переселенец непременно желал иметь этот цветок, напоминавший ему дорогую родину, и держать его в своем цветнике, хотя и знал, что он с трудом там будет расти.

Известная немецкая путешественница Ида Пфейфер рассказывает, что однажды, путешествуя по Ост-Индии, она попала в гости к одному английскому магнату, который, показав ей весь свой роскошный сад с замечательно красивыми тропическими цветами, остановил ее внимание на кустике нескольких примул, которые он привез с собой из Англии и всячески лелеял.

— Они дороже мне, — сказал он, — всех этих роскошных цветов. Это цветы моей дорогой родины.

То же самое сообщает и сэр Гобгауз, путешествовавший по берегам Геллеспонта.

— Всякую английскую виллу, — говорит он, — я узнавал по присутствию в ее саду примул.

Вообще, где бы ни поселился англичанин, если у него есть сад, вы непременно увидите в нем примулы. Это необходимейшая принадлежность его сада.

Дикая наша примула, наш первоцвет, имеет много родственных видов, рассеянных по всем частям земного шара, причем многие из них культивируются в наших теплицах и садах, нося с ней общее название и отличаясь только научным латинским.

Так, без сомнения, всем известны те белые, розовые и красные примулы с разрезными пушистыми листьями, которые составляют один из наиболее распространенных наших зимних цветков на Рождество и на Пасху, и те лиловые, обильно цветущие почти круглый год, собранные зонтиками примулы, замечательно красивые листья которых имеют почковидную форму, а покрывающие их волоски вызывают сильно зудящую сыпь на руках, если до них как-нибудь неосторожно дотронуться. Впрочем, от сыпи этой отделаться очень легко: стоит только руки обмыть сейчас же одеколоном или даже просто винным спиртом5.

Обе эти примулы родом из Китая: первая носит название китайской (Primula sinensis), а вторая (опасная) — примула обконика (Pr. obconica). Но наиболее красивой из всех является примула, называющаяся в общежитии и у садоводов аурикулой. Родина ее — Штирия, Швейцария и Каринтия — вообще высокие горные страны Средней Европы.

От аурикул этих получена такая масса прелестных разновидностей, что одно время они конкурировали с гвоздикой и в начале XIX столетия были самым модным цветком.

В это время не только торговцы-садоводы, но многие даже богатые любители цветов строили для них теплицы и старались при помощи искусственного опыления, как было и с тюльпанами, получить свои собственные новые разновидности. Особенно славились тогда голландские бархатистые аурикулы, цветки которых были действительно, словно бархат, и английские, получившие такое странное название от того, что весь стебель их, листья и даже самые цветки были покрыты нежным мучнистым налетом. За такие аурикулы платили сумасшедшие деньги, и иметь у себя целую их коллекцию считалось верхом счастья. Таким счастливцам завидовали, как если бы они были обладателями необычайных сокровищ, и ездили к ним отовсюду, хотя бы только полюбоваться их редкими цветами.

Да и на самом деле, культура этих английских аурикул, походивших на каких-то напудренных, одетых в роскошные разноцветные платья придворных, представляла немало крупных затруднений. Их нужно было культивировать не иначе как в особых, покрытых стеклянными колпаками горшках, так как покрывавший их нежный, составлявший всю их прелесть налет не выносил ни малейшего дуновения ветерка, ни малейшего увлажнения: он сходил, даже если на цветок как-нибудь нечаянно дохнуть.