Цветы в море зла

— Совершенно верно. Когда Томасу Вейду захотелось почитать «Историю династии Хань» [43], он велел пригласить китайского учителя, но никто не решался заниматься с ним. Только Гун Сяоци осмелился, хотя не знал английского языка, и постепенно вошел в большое доверие к Вейду. Говорят, даже Юаньминъюань был сожжен по его совету.

— А этот иностранец, как мне известно, из консульства, но имени его я не знаю, — добавил Ма Чжунцзянь. — Гун Сяоци имел двух наложниц, они были его любимицами и заправляли всем домом. Когда Сяоци писал, одна из них растирала тушь, другая графила бумагу. В общем, жилось ему недурно. Кто мог ожидать, что в январе этого года обе наложницы сбегут?! До сих пор их ищут, но никаких следов. Удивительный случай, не правда ли?

Пока гости весело болтали, в подъезд ресторана зашел какой-то человек и послал в их кабинет свою визитную карточку. В связи с этим можно привести следующие стихи:

Нынче в гости щеголи
Шли по приглашению,

Встретились у берега
Все мужи известные.

Широта озерная,
Быстрых рек стремление, —

О, такие люди
В этом мире редкостны!

Если вы хотите знать, кто был пришедший, прочтите следующую главу.

Глава третья АНГЛИЙСКОЕ КОНСУЛЬСТВО УСТРАИВАЕТ ВЫСТАВКУ ЦВЕТОВ. ГУН СЯОЦИ РАССКАЗЫВАЕТ О КРАСАВИЦЕ СИ ЛИНЬЧУНЬ

Вы помните, что Цзинь Вэньцин по приглашению Сюэ Фужэня приехал в ресторан «Изысканные блюда». Во время беседы какой-то человек прислал свою визитную карточку, после чего пришельца пригласили войти. Гости поднялись, уступая вновь вошедшему место. Во время знакомства выяснилось, что его зовут Юнь Хун и что он ожидает вакансии на должность старшего помощника начальника области. Юнь Хун производил впечатление знающего человека: во всяком случае, речь его была необычной. За едой снова разгорелась оживленная беседа — главным образом о политике, о науках в западных государствах. Цзинь Вэньцин сидел в стороне и молчал. Чувствуя себя абсолютным профаном в этих вопросах, он буквально сгорал от стыда. «Вот, занял на экзаменах первое место, считал, что прославился на всю Поднебесную, — думал он, — а стоило попасть сюда, как со всех сторон посыпались на меня заморские термины, о которых я и не слыхал! Теперь я вижу, что полагаться на полученные знания нельзя. Надо непременно изучать западные науки, побольше узнать об иноземных государствах, поработать с иностранцами — скажем, на какой-нибудь должности в Палате внешних сношений [44], — лишь тогда можно будет на что-то рассчитывать!»

Цзинь настолько углубился в свои размышления, что не заметил, как официант поставил перед ним пудинг, и очнулся только тогда, когда его окликнули. Он быстро съел пудинг и принялся за кофе. Официант принес счет, господин Сюэ Фужэнь подписал его, и гости, извиняясь перед хозяином за причиненное беспокойство, начали расходиться.

В гостиницу Цзинь Вэньцин вернулся на извозчике. Войдя в вестибюль, он увидел посреди него груду чемоданов. Двое людей, похожие на управляющих, на пекинском диалекте отдавали распоряжения слугам. Цзинь зашел к портье, взял у него ключ и спросил, кто хозяин этих вещей.

— Он из столицы, — доложил портье, — кажется, хочет ехать за границу, а это его сопровождающие.

Цзинь Вэньцин промолчал и возвратился в свою комнату. Больше в этот вечер не произошло ничего, о чем бы стоило рассказывать.

На следующее утро Цзинь поднялся, намереваясь в свою очередь пригласить на ужин Сюэ Фужэня и остальных. Умывшись и причесавшись, он отправился к Лу Жэньсяну и поехал вместе с ним за гостями. Вечером в ресторане «Вечная весна» был устроен ужин. После этого еще несколько дней продолжались взаимные угощения; гости посещали публичные дома, побывали в японском чайном домике и дважды посмотрели цирк Челлини.

Наконец наступил день открытия цветочной выставки, которую устраивало английское консульство. Цзинь Вэньцин и Лу Жэньсян отправились туда в коляске. Снова проехав набережную Хуанпу, они свернули в одну из улиц и оказались у ворот сада, перед которым разгуливали четверо полицейских. На траве стояло несколько десятков экипажей. К друзьям подошел иностранец, Цзинь и Лу дали ему два доллара, получили пропуска и не торопясь вошли в сад.