Цветы в море зла

— Слишком долго придется рассказывать! — промолвил Бешков. — Их общество исходит из учения француза Сен-Симона, и главная его цель — достижение абсолютного равенства. Они считают, что люди много говорят о равенстве, но все это пустая болтовня, так как в действительности большинство реальных прав в мире принадлежит богатым и знатным, а бедным и простым ничего не достается. Капиталисты захватывают много, а рабочие получают мало, — разве это можно считать равноправием?! Главная задача, которую преследуют члены общества, — превратить фиктивное равенство в равенство подлинное. Они отрицают все: и государство, и расу, и семью, и религию. Денежная система и право наследования, по их мысли, должны быть отменены; различные законы, опутывающие человека, как тенета, следует уничтожить. Император — враг, правительство — сборище разбойников. Государственные дела должны решать сообща граждане всей страны. Территория государства считается у них общим садом, а товары — собственностью одной большой компании. Государственные блага поступают в общее пользование, так как у всех должны быть единые помыслы и стремления. Все современные правительства они хотят свергнуть, современные законы уничтожить для того, чтобы любой ценой построить новое общество абсолютного равенства. Филиалы их союза рассеяны повсюду, причем самый радикальный из них называется «партией нигилистов» или «партией анархистов» [164]. Возникло это общество первоначально в Англии и Франции, а теперь распространилось и на Россию. Поскольку в нашей стране царит настоящий абсолютизм, многие великие писатели: Герцен, Тургенев, Толстой своими блестящими, поражающими словно гром произведениями также проповедуют нигилизм. Его идеи очень увлекательны, и к обществу примыкают даже князья и сановники. Сила этого союза растет с каждым днем.

Цзинь Вэньцин побледнел от страха и изумления.

— Из ваших слов я могу заключить, что члены этого общества просто мятежники, проповедующие безнравственные мысли и стремящиеся к беззаконию! Если бы такие люди появились в нашей стране, их давно бы обезглавили. Разве у нас позволили бы им творить такое безобразие?!

Бешков усмехнулся:

— Видите ли, в чем дело. Я отнюдь не хочу унизить Китай, но мне кажется, что ваш народ не слишком разбирается в мировых событиях; он напоминает ребенка, который едва научился ходить и думает, что самое главное в жизни — повиноваться императору. Разве он знает что-нибудь о правах, дарованных человеку самим небом, о принципе равенства всех существ на земле?! Потому-то вами так легко управлять с помощью грубой силы. Другое дело Россия! Хотя политическая система у нас и сходна с вашей, народ уже пробудился. Он не желает больше терпеть обман, и безнравственные мысли, о которых вы только что упоминали, он относит к императору, а не к себе. Народ не может высказывать «безнравственных мыслей» и «стремиться к беззаконию» — это делает император. Почему так получается? Потому, что земля принадлежит народу, и управлять ею должен также народ. Народ — хозяин, а император, правительство — это только нанятые народом бухгалтеры и счетоводы! Когда русский император впервые услышал подобные речи, он пришел в такую же ярость, как и вы, и тоже, конечно, хотел перехватать и уничтожить всех до конца. Однако едва он попытался осуществить свое намерение, народ ответил ему, и кровь полилась дождем. Великая столица Санкт-Петербург, прославившаяся на весь мир и занимающая больше ста квадратных ли, превратилась в грандиозное поле боя царя со своим народом! [165]

Чем больше Цзинь Вэньцин слушал своего собеседника, тем меньше он понимал. К сожалению, Бешков был иностранцем, и Цзинь не осмеливался с ним спорить.

— Ну, мужчины-то еще пусть, — пробормотал он. — Но почему женщины не соблюдают законов затворничества, не сидят в своих теремах, а тоже выходят бесчинствовать?

Бешков поспешно замахал рукой.

— Не вспоминайте о ней, если не хотите снова навлечь на себя беду.

Цзинь Вэньцину пришлось замолчать. Не чувствуя больше интереса друг к другу, они разошлись.

В тот день внезапно поднялись большие волны, «Саксонию» сильно качало. Все пассажиры несколько дней подряд лежали вповалку, и никаких примечательных событий за это время не произошло.

Наконец тринадцатого июля пароход причалил в Генуэзском порту. Цзинь Вэньцин сделал капитану подарок, пересел на поезд и после пятидневного путешествия прибыл в столицу Германии Берлин. Здесь его, естественно, ждали различные церемонии, полагающиеся при встрече нового посла, о которых мы не будем подробно рассказывать. Предшественник Цзинь Вэньцина — Люй Цуйфан — сдал свои дела, и Цзинь вместе со своими советниками и сопровождающими начал работу в посольстве. Несколько раз он добивался аудиенции у германского канцлера Бисмарка, но тот был очень занят и только на пятый раз принял Цзинь Вэньцина. Затем Цзинь нанес визиты министрам и послам других стран.