Читаем Цветы в море зла полностью

Цветы в море зла

— Не буду обманывать вас, фрау. Я всегда считала, что в жизни наиболее ценными являются два сорта людей, причем оба они обладают силой сжатой пружины и способностями, с помощью которых можно перевернуть небо и землю. Какие же это люди? Ловкие смельчаки и коварные красавицы. Герой, не умеющий обращаться с людьми, — холодный труп, а красавица, лишенная коварства, — только бездушная глиняная статуэтка. Вы же, фрау, и прекрасны, и кокетливы. Вы вполне подходите под категорию «коварных красавиц». Мне очень хотелось, чтобы вы явили передо мной свою неотразимую прелесть, однако я боялась, что если я открою вам свое положение, это стеснит вас, а подобный эффект вовсе не входил в мои намерения!

Цайюнь, которая уже начала кое о чем догадываться, сейчас была окончательно сбита с толку.

— Кто же вы такая? Скажите, пожалуйста! — попросила она.

Виктория засмеялась:

— Не расспрашивайте меня, завтра вы все узнаете сами!

Пока они говорили, богато одетые дамы пришли звать их к завтраку. Виктория поднялась и попросила Цайюнь пройти в столовую. Оказалось, что столовая находится рядом с комнатой, в которой они только что сидели, и обставлена она была так роскошно, что невозможно описать.

Едва они уселись, как самые удивительные блюда моря и суши, редкие плоды и чудесное вино потекли к их столу непрерывным потоком.

Госпожа Виктория радушно угощала Цайюнь, и та старалась отплатить ей не меньшей любезностью. После нескольких рюмок Виктория встала, подошла к большому органу, стоявшему возле окна, тронула пальцами перламутровые клавиши и спросила Цайюнь:

— Фрау, вы разбираетесь в музыке?

— Нет, — отвечала Цайюнь.

Виктория ударила по клавишам и громко запела:

К нам приехала ты, красавица,С юга Азии, издалека,Ветер был колесницы кучером,А в упряжке неслись облака.Разделяло нас столько волн —Все же морю со славой не справиться!Я подвесков услышала звон, —Это ты, Цайюнь,Ты, красавица!Ты в Европе теперь, красавица!Пролетая над морем, драконКрасотою пугливого лебедяНе случайно был опьянен!Словно фея с лунных высот,Так величественно спускается,И так нежно мне руку жмет,И так ласково мне улыбается, —Это ты, Цайюнь,Ты, красавица!Не увидеть, где мир наш кончается!Как торжественна в небе луна!Утром крыша высокого теремаСловно радугой озарена.Покорив океана даль,Слышу — феникс ко мне устремляется,Чтоб развеять мою печаль, —Это ты, Цайюнь,Ты, красавица!Выпей кубок вина!Слушай песню мою!Радость в ней и восторг разливаются.Слушай песню мою!Выпей кубок вина!Пусть стихии тебе подчиняются!Кто же фея из фейСредь святых и людей?Это ты, Цайюнь,Ты, красавица!

Виктория обернулась к Цайюнь:

— До глубины души польщена, что вы терпеливо слушали мое бездарное пение! А сейчас я хочу попросить фрау сфотографироваться вместе со мной. Вы ведь не откажете мне в такой безделице?

Цайюнь не слишком разбиралась в поэзии [191], но эта песня, на ее счастье, пелась по-немецки, и поэтому она кое-что поняла.

— Только дерево и камень могли бы остаться равнодушными к изъявлениям ваших чувств, госпожа! — воскликнула она. — От души благодарна вам! Что же касается фотографии, то я сомневаюсь, лестно ли будет стоять яшме рядом с пореем. Для меня это просто незаслуженная честь. Сейчас я должна распрощаться, а ваше приказание исполню как-нибудь в другой раз!

— Прошу вас, фрау, не торопитесь! — удержала ее Виктория. — Мы только сфотографируемся, и я отправлю вас домой в своей карете. Фотоаппарат уже приготовлен. Пойдемте!

Перейти на страницу: