Цветы зла

Куда б он ни поплыл по волнам океана,
Под солнцем пламенным иль ледяным лучом,
Христа ль служитель он, Цитеры ль гость желанный,
Будь он бродягою иль будь он богачом.

Скитался вечно ль он, иль кров обрел он рано,

Ленив ли мозг его, иль мысли бьют ключом,
Повсюду человек стоит пред тайной странной
И с дрожью смотрит вверх, как жертва под мечом.

Там, в выси, Небеса! Слепого склепа стены,

Лучистый потолок в театре жизни пленной,
Где каждый скоморох в крови своей скользит;

Гроза распутника, аскету — двери рая;

О крышка черная котла, где, погибая,
Всё Человечество ничтожное кипит!

НЕПРЕДВИДЕННОЕ

У смертного одра отца, при ночнике,
Задумался скупец под стон и хрип недужный:
«У нас есть, кажется, запас на чердаке
Досок, уж ни на что не нужных».

Воркуя, говорит прелестница: «Полна

Душа любви, и Бог мне власть дал над сердцами».
— Душа! Душа ее насквозь прокопчена
Неугасимыми кострами!

Газетчик, мня себя лучом средь темноты,

Сбил с толку простеца и требует ответа:
«Скажи мне, где же тот создатель Красоты,
Защитник где, тобой воспетый?»

Распутник мне один встречался много раз,

Который, день и ночь зевая и тоскуя,
Твердит в мечтах своих бессильных: «Через час
Хочу начать я жизнь другую».

Часы меж тем гласят: «Созрел для вечных кар

Уж грешник. Ни к чему уж все предупрежденья.
Он слеп и глух и слаб — еще один удар,
И будет Суд и осужденье».

И Некто, всех смутив, является потом

С насмешкой гордою, им говоря: «Из чаши
Уже достаточно я вас поил вином
Во время черной Мессы вашей.

Вы в сердце все мое признали божество.

Лобзали вы тайком мое нагое тело.
Узнайте ж Сатану, и гнусный смех его,
И власть, которой нет предела.

Иль верить вы могли, двуличные рабы,

Что будет так легко владыку провести вам
И можно вырвать вам два дара у судьбы —
Спасенным быть и быть счастливым?

Охотник опытный давно добычи ждал,

И дичь должна теперь ему достаться в руки.
Я унесу вас всех к себе сквозь толщу скал,
Товарищи туманной муки;

Сквозь толщу унесу вас глины и камней,

Сквозь кучу вашего дымящегося пепла
К себе я в свой дворец, могил земных темней.
Давно надежда в нем ослепла;

Ведь он был выстроен из общих вам грехов,

И слава в нем моя, и гордость, и мученье».
— Труба Архангела с надзвездных берегов
Меж тем поет о воскресеньи

Всех тех, кто говорит: «Благословен Твой бич,

Господь! Да будет боль, Отец, благословенна!
Всей мудрости Твоей не можем мы постичь,
Но знаем, горе — дар бесценный».

И сладостью такой исполнен трубный глас

В святые вечера небесных жатв урочных,
Что песнь его струей пьянящею влилась
В сердца страдальцев беспорочных.

ПОЛНОЧНАЯ ИСПОВЕДЬ