Цветы зла. Продолжение Крайней мазы (СИ)

- Регина вернулась за два дня до рождения Леночки. И он опять стал у нее пропадать. В роддом даже не поехал, забирать Кристину с Леной пришлось мне. Через неделю Кристина переехала к матери, та жила одна - отец у нее давно умер. Слава приходил к ним - он Леночку полюбил, как только увидел. Когда ей исполнился годик, уговорил Кристину вернуться. Но летом - мы не могли не переехать на дачу, ведь дети должны жить на свежем воздухе - все началось снова. Кристина, конечно, схватила дочку и ушла, но Леночка все время плакала, хотела, видеть папу. У нее тогда еще было врожденное косоглазие, ей был нужен мужчина, чтобы чувствовать себя уверенно, чтобы вылечится. Через полгода Слава уговорил Кристину вернуться ради дочери. Мать Кристины к тому времени умерла, в квартиру вселился брат с семьей, и она согласилась вернуться, но с условием, что будет жить сама по себе. Так они прожили пять лет... Дела у нее шли плохо, она стала пить и, кажется, принимала наркотики. Мне грубила, Славе тоже, Леночку не замечала...

- Леночку не замечала? - удивилась Марья Ивановна.

- Да... У них были неважные отношения. Кристина не могла простить дочери слепую любовь к отцу, а Лена не могла простить матери...

Вероника Анатольевна, что-то почувствовав, замолкла.

Клацнул засов калитки. "Смирнов пришел", - подумала Марья Ивановна и не ошиблась.

Евгений Ильич был сосредоточен. Поздоровавшись, сел, уперся локтями в стол и принялся заинтересованно рассматривать стоявший перед ним торт.

- Я знаю, Эгисиани довольно часто бывал у вас на даче, - продолжила вопрошать Марья Ивановна, поняв, что его интересует. - Как он вел себя по отношению к Кристине?

- Как муж, - опустила глаза Вероника Анатольевна. Лицо ее немного порозовело.

- Это вы сказали в ходе следствия и на суде, что видели, как Регина Родионовна в день смерти Кристины окапывала флоксы? - воспользовался Евгений Ильич возникшей паузой.

- Да... Это я сказала... - выпрямилась в кресле Вероника Анатольевна.

- И что вы еще сказали на суде?

- Ничего больше, - лицо свекрови Кристины стало жестким.

Марье Ивановне пришло в голову, что эта слабодушная на вид женщина бьется за свои установки бескомпромиссно и до конца.

Смирнову не понравились перемены, произошедшие в лице собеседницы, и он сказал заранее подготовленную ложь:

- Перед тем, как прийти сюда, я беседовал с одним человеком из суда, в котором разбиралось дело Кристины. И он сказал мне, что если бы не ваши показания, то даже самому свирепому и ненавидящему женщин судье не пришло бы в голову давать восемь лет Регине Крестовской...

- На моем месте так поступила бы каждая мать, - ответила Вероника Анатольевна.

Покивав, Смирнов вернулся к теме, затронутой Марье Ивановной:

- Если Эгисиани вел себя по отношению к Кристине, как муж, значит, он мог в любой момент увести ее в мезонин или в садовую беседку? - внимательно рассматривая ногти, спросил он. - Или в ивняк на берегу реки?

Ноготь и подушечка указательного пальца правой руки были у него коричневыми: накануне Марья Ивановна настояла, чтобы он выкрасил усы, начавшие седеть, и Смирнов с непривычки вымазался.

- Да, он брал ее за руку и уводил. Я понимаю, к чему вы клоните... Вы считаете, что Кристину...

Вероника Анатольевна не договорила - из сада раздался пронзительный крик Леночки.

17.

Первым на крик ринулся Смирнов. Вбежав в сад, он увидел Леночку, пригвожденную арбалетной стрелой к беленому стволу старой яблони. Лицом к ней стоял Петя. Испуганные его руки тянулись к стреле, торчащей из груди девочки, но взяться за нее не решались.

Смирнов остановился как вкопанный. Мимо него, задев плечом, пронеслась Марья Ивановна. Подбежав к девочке, она секунду стояла в растерянности, затем упала на колени, взялась за стрелу и принялась ее вытаскивать, наклоняя то в одну сторону, то в другую.

- Не надо!!! Ты что делаешь!? - возопил Евгений Ильич, бросившись к ней. Он воочию видел, как стрела терзает детское тело.

Марья Ивановна, не посмотрев на него, продолжала свои попытки. Разозленный Смирнов оттолкнул ее и увидел, что стрела торчит вовсе не из груди Лены, но из ее подмышки. Не ранив девочки вовсе, она лишь пригвоздила к яблоне ее летнее платьице.

Вытащив стрелу, Смирнов посмотрел на Веру Анатольевну, наконец, явившуюся, потом на мальчика, у которого подрагивали губы.

- Из... дырки в заборе... кто-то выстрелил... - сказал он.

Женщины увели девочку, бывшую в ступоре, в дом, Смирнов же пошел к забору. В доске, как раз напротив злополучного дерева, зияло отверстие диаметром с куриное яйцо, оставленное выпавшим сучком. Посмотрев в него, Смирнов увидел, что трава под забором примята.

- Сумасшедший дом... - пробормотал он, направившись к дому неспешным и неровным шагом. - Но все, вроде, в масть.

На веранде никого не было. Осторожно сев на свой стул, Евгений Ильич принялся разглядывать торт. Женщины вышли из дома, когда он решил съесть кусочек и потянулся за ножом.

- Леночку мы уложили, - сказала Марья Ивановна, усаживаясь. - Мне кажется, самое время звонить в милицию, пока нас всех не перестреляли.