Цветы зла

Тебе мои стихи! Когда поэта имя,
Как легкая ладья, что гонит Аквилон[49],
Причалит к берегам неведомых времен
И мозг людей зажжет виденьями своими —

Пусть память о тебе назойливо гремит,
Пусть мучит, как тимпан[50], чарует, как преданье,
Сплетется с рифмами в мистическом слиянье,
Как только с петлей труп бывает братски слит!

Ты, бездной адскою, ты, небом проклятая,
В одной моей душе нашла себе ответ!
Ты тень мгновенная, чей контур гаснет, тая.

Глумясь над смертными, ты попираешь свет
И взором яшмовым и легкою стопою,
Гигантским ангелом воздвигшись над толпою!

le français

XL SEMPER EADEM [51]

«Откуда скорбь твоя? Зачем ее волна
Взбегает по скале, чернеющей отвесно?»
— Тоской доступной всем, загадкой всем известной
Исполнена душа, где жатва свершена.

Сдержи свой смех, равно всем милый и понятный,
Как правда горькая, что жизнь — лишь бездна зла;
Пусть смолкнет, милая, твой голос, сердцу внятный,
Чтоб на уста печать безмолвия легла.

Ты знаешь ли, дитя, чье сердце полно света
И чьи улыбчивы невинные уста, —
Что Смерть хитрей, чем Жизнь, плетет свои тенета?

Но пусть мой дух пьянит и ложная мечта!
И пусть утонет взор в твоих очах лучистых,
Вкушая долгий сон во мгле ресниц тенистых.

le français

XLI ВСЕ НЕРАЗДЕЛЬНО

Сам Демон в комнате высокой
Сегодня посетил меня;
Он вопрошал мой дух, жестоко
К ошибкам разум мой клоня:

«В своих желаниях упорных
Из всех ее живых красот,
И бледно-розовых и черных,
Скажи, что вкус твой предпочтет?»

«Уйди!» — нечистому сказала
Моя влюбленная душа:
«В ней все — диктам[52], она мне стала
Вся безраздельно хороша!

В ней все мне сердце умиляет,
Не знаю „что", не знаю „как";
Она, как утро, ослепляет,
И утоляет дух, как мрак.

В ней перепутана так сложно
Красот изысканная нить,
Ее гармоний невозможно
В ряды аккордов разрешить.

Душа исполнена влиянья
Таинственных метаморфоз:
В ней стало музыкой дыханье,
А голос — ароматом роз!»

le français

XLII

Что можешь ты сказать, мой дух, всегда ненастный,
Душа поблекшая, что можешь ты сказать
Ей, полной благости, ей, щедрой, ей, прекрасной?
Один небесный взор — и ты цветешь опять!..

Напевом гордости да будет та хвалима,
Чьи очи строгие нежнее всех очей,
Чья плоть — безгрешное дыханье херувима,
Чей взор меня облек в одежду из лучей!

Всегда: во тьме ночной, холодной и унылой,
На людной улице, при ярком свете дня,
Передо мной скользит, дрожит твой облик милый,

Как факел, сотканный из чистого огня:
«Предайся Красоте душой, в меня влюбленной;
Я буду Музою твоею и Мадонной!»

le français

XLIII ЖИВОЙ ФАКЕЛ