Цвингер

— Да. Цель отчаянного злодейства бандитской шайки.

— Люба ее срочно везла к своим бандитам, вероятно…

— И считала, что добыла главный приз. Цель всей охоты. Отыскала великий клад прямо на поверхности стеллажа!

— Вот уж точно нашла топор под лавкой.

— Что?

— Ничего. Это из Эдгара По. Эх, метнуть бы в самих в них этот самый топор. Или томагавк. В этих самых Любу и Николая.

Виктор волнуется, кипит. Машина тем временем порыкивает в пробке. Музей скоро закроют… Надо надеяться, что Стелла, раз обещала, подождет.

— Понимаю! Она меня активно не пускала во Франкфурт. Виктор! Ну не пускала меня Люба во Франкфурт, это я еще могу понять. Но ребенка украсть?

— Да не исключено, не крала она. Может, только хотела ценнейшую карту дружкам доставить, а потом тихо и мирно ехать к твоим родителям в Турин.

— Слишком ты хорошего о Любе мнения!

— Кстати, при большой фантазии можно вообразить, что, получив карту, бандиты могли бы решить Мирей из заточения мирно отпустить.

— Отпустят они! Если она их видела в лицо — не уйдет живая.

— Бог с тобой, бог с тобой, что же ты такое говоришь, Нати.

— Да. Подумать только. Люба ведь даже рассказывала мне… в первый, кажется, месяц… что-то про бабульку, которая бредила сокровищами, закопанными под землей. Ну так как она про всех работодателей без зазрения совести рассказывает, я и не вслушивалась. Люба бесконечно что-то тарахтит. То про вареники, то про таможенные пошлины.

— Невероятно. Мы-то думали на болгар. И на Контору, что якобы она нас отпугивала от ватрухинской сделки. И на Хомнюка, что якобы он нас допугивал до оболенской сделки. И на нацистских преступников, возвращающихся на место злодеяния. А это наша собственная прислуга Люба с гастарбайтером-ножеметателем.

— Ну, стронутся они когда-нибудь с места или нет, дебилы. Не хватало этого тупого регулировщика. Гляди, куда он машет… Куда заворачивать-то?

Звонок Ульриха, продумавшего положение и поднакопившего идей.

— Знаешь, Виктор, по поводу пятой версии… Похоже на правду. В послевоенные времена по всему миру и вправду делались захоронки.

— Да, Ульрих. Я в курсе.

— Вот. А теперь они торгуют картинами и мелкой пластикой и прикармливают подпольных дилеров. На востоке Европы много неправедно забогатевших толстосумов. Их как раз интересуют подобные предметы. На них работает целая индустрия — грабители, поддельщики, антиквары, скупщики краденого и, что характерно, копатели. Калининградская область стала Меккой копателей. Чем лучше, если подумать, Саксония?

— Тем, что это Германия. В ней нет российского бардака.

— Нет, представь, орудуют и в Восточной Германии. Ищут в окопах немецкие блямбы. На нацистскую символику возник ажиотажный спрос после объединения страны. На Западе всю эту романтику вытравливали пятьдесят лет. А на Востоке она сохранилась. В руинах возятся диггеры. Торопятся: намоленные нацистские места теперь полюбили покупать и реставрировать богатые люди, тем самым перекрывая диггерам вход. Вот у меня выписано. «Я знаю о работе диггеров в подземельях Калининграда. Существовала легенда, будто Калининград стоит на подземном городе, в котором были спрятаны немецкие заводы, выпускавшие танки и самолеты. Перед приходом русских этот город был якобы затоплен водой. Откачать воду русские вроде бы не смогли, не разобрались в системе шлюзов».

— Ульрих, что ты там бормочешь? Откуда читаешь? Это из области анекдотов.

— Да, я что-то не ту вырезку взял. Согласен, собачий бред. Кто писал, не имел представления о войне.

— А кто писал?

— Не знаю. Но вижу комментарий: «Самый именитый исследователь кенигсбергских казематов военный инженер Авенир Овсянов авторитетно полагает, что слухи о подземном городе преувеличены».

— Авторитетно полагает, мудрец.

— Их знаешь сколько, психов? Один искал еврейское серебро в Кенигсберге, другой перелопатил пол-России, гонялся за золотом Наполеона, какие-то восемьдесят тонн награбленного золота «на старой Смоленской дороге, в треугольнике между Смоленском, Ельней и Калугой». Он строил всю теорию на анализе гравюры, где был изображен казначей французской армии, ответственный за перевоз золота. И этот расшифровщик нашел в гравюре тайные знаки, по типу «пряжка с левой стороны на шляпе, если перевернуть шляпу, укажет место захоронения клада…».

— Классические одержимцы.

— Я просто хочу предупредить, Виктор… Опасно с ними, ты помни. Они знаешь сколько людей из-за несуществующей Янтарной комнаты поубивали.

— Кстати, Ульрих, а что они могут делать с этими сокровищами, если даже, предположим, найдут? Их же легально продать невозможно.

— Невозможно, а пытаются. Недавно русские продавали Рубенса его же законным владельцам за семьдесят пять миллионов долларов.

— Я что-то слышал…

— Да было во всех газетах. Стой, Виктор, к делу ближе. Я всегда удерживал тебя от обращения к Левкасу. Но твой Бэр с ним общается. Бэр сейчас в Москве. А Левкасовы возможности, учитывая рост коррупции в эти годы, стали, думаю, безграничны. И злодейская его воля велика.