Цыганская невеста

Он открыл дверь в конце коридора. Элена ничем не выдала удивления при виде обстановки комнаты. Все стены были увешаны рисунками и гравюрами в форме круга. На одном из них был изображен человек, привязанный к столбу, из живота у него вылезала крыса.

— Я сменил религию. И моим друзьям это не нравится.

— Что это за религия?

— Митраизм. Знаете такую?

— Она еще дохристианская.

Что-то коснулось ног Элены. И она замерла от ужаса, увидев огромную змею, свернувшуюся вокруг ее икры.

— Не волнуйтесь, она не опасна, у нее удалены ядовитые железы.

— Это законно — держать такую змею в квартире?

— Понятия не имею. — Камило присел на корточки, схватил змею своей единственной рукой и посадил в т­еррариум в углу комнаты. — Время от времени я отпускаю ее, чтобы она чистила мою комнату от насекомых.

Элене все еще было не по себе.

— Змея как-то связана с этой религией?

— Это символ. У моих друзей есть Дева Мария, а у м­еня — змея.

— Но тогда почему ты сожалеешь о татуировке?

— Потому что они перестали со мной разговаривать. Считают, что у меня крыша поехала. А мне что делать? Если выбирать между этой чушью и моими друзьями, я выбираю друзей.

— Ну, тогда с тобой все не так уж плохо. И кто рассказал тебе об этой религии?

— Мой сокамерник. Он фанатик.

— Мигель Вистас?

— Да. Каждый день он садился медитировать и произносил вслух несколько фраз. Клянусь, у меня мурашки бежали по коже.

— Я думала, ты восхищался им, думала, он твой лучший друг.

— Он и был им, в тюрьме. И потом тоже, хотя на свободе время идет по-другому, все забывается и не имеет такого значения. Мигелем Вистасом я восхищался, и он многому меня научил. Если бы не он, возможно, я бы там не выжил. Но когда он произносил эти фразы…

— Какие именно?

— Я ничего не понимал, это был иностранный язык.

— И он рассказывал тебе об этой религии?

— Постоянно. Что это единственная истинная вера. Он рассказывал мне о символах, например о змее, и еще о многом. Я не все понимал, но он убедил меня.

— Это он предложил тебе сделать татуировку змеи?

— Он сделал мне ее сам. Я не знаю, где он взял иглы и краску, я у него не спрашивал.

Элена ходила по комнате и вздрогнула, услышав шипение змеи, но та была в стеклянном аквариуме. Она посмотрела на свиток с заповедями митраизма. Смерти нет, есть возрождение. Нет бесполезных усилий. В жертву принести можно все. Смерть одного существа есть пища для другого существа. Тьма — это свет, а свет — это тьма.

Она перевела взгляд на рисунок с крысой. Несколько секунд смотрела на него с отвращением.

— Ему такое тоже нравилось. Пытки, которым подвергали людей в древности.

«Значит, он любил пытки», — подумала Элена.

— Мне до сих пор снятся кошмары, когда я вспоминаю то, что он мне рассказывал.

Элена кивнула, глядя на рисунок.

— Мне пора. Ты мне очень помог.

Проходя по коридору, она достала мобильник. Набрала номер. Ответила Марьяхо.

— Марьяхо, это срочно. Я хочу, чтобы ты нашла информацию про древнюю религию, которая называется митраизм. И про змею как ее символ.

— С тобой все в порядке? — спросила Марьяхо. — Ты сильно встревожена.

— На то есть причины. Думаю, мы отпустили убийцу.

Глава 65

— Митраизм — персидская религия, в основе которой лежит поклонение богу солнечного света, — объясняла Марьяхо. — Считается предшественницей христианства, позаимствовавшего из нее многие элементы.

— Какие, например?

— Например, в ней тоже есть будущее воскресение из мертвых. День рождения бога Митры, как и Рождество Христа, празднуется 25 декабря. Когда родился Христос, в Писании не сказано. А вот бог Митра родился именно в этот день. Это задокументировано.

— Ничего не задокументировано, Марьяхо, будем т­очны.

Это подал голос Буэндиа. Он тоже был в ОКА, когда Элена позвонила со срочным заданием, и провел все утро в интернете.

— Никаких письменных текстов от этой религии не осталось, только скульптуры и археологические свидетельства. Несколько табличек, найденных в Турции сто лет назад.

— Мы говорим о пятом веке до нашей эры, — уточнила Марьяхо.

— Есть ли в этой религии что-нибудь, что можно связать с убийством сестер-цыганок?

— Нет, никаких ассоциаций. Священное животное в ней — бык, которого Митра закалывает, приносит в жертву, чтобы дать жизнь всему сущему.

— Бык? Я думала, змея.

— Нет, но змея, которая кусает свой хвост, выражает главную идею этой религии. Змея пожирает сама себя, чтобы питаться, а затем разрушает жизнь, чтобы ее возродить.

— Я не убивал ее, она возродилась, — пробормотала Элена.

Марьяхо кивнула. Буэндиа смотрел на них в недо­умении.

— Сальвадор Сантос сказал, что эти слова произнес подозреваемый по делу Лары.

— Какой подозреваемый?

— Он не помнит точно, Вистас или Макайя.

— Должно быть, Вистас, фраза соответствует его одержимости митраизмом, — сказал судмедэксперт.

— Не понимаю, как можно проповедовать религию, которая исчезла более пятнадцати веков назад, — удивилась Марьяхо.

— Нет, еще раньше, вы же говорите, она возникла до христианства.

— Но она проникла в Римскую империю. У нее там были верные последователи, пока император Феодосий не запретил вообще все религии, кроме христианства.