Цыганская невеста

Элена Бланко поспешно ушла из бара, не желая, чтобы С­арате продолжил настаивать, чтобы он последовал за ней, чтобы помешал ей побыть одной. Она шла к своему дому на Пласа-Майор, жизнь продолжалась, по Мадриду разгуливали туристы, вокруг них ошивались сомнительные личности, надеясь выклянчить монетку или стащить набитый банкнотами кошелек. Она постаралась, как всегда, побыстрее пересечь площадь, чтобы увернуться от официантов на террасах, постоянно зазывающих в свои заведения. Она уже вошла с ключами в руке в свой темный подъезд. Но не успела подняться на первый лестничный пролет, как почувствовала, что сегодня с ней произойдет что-то важное, она не знала, что именно, только чувствовала, что оно надвигается.

Она снова спустилась, вышла из подъезда и по улице Майор пошла в сторону площади Пуэрта-дель-Соль, поражаясь количеству людей в городе: такое впечатление, возможно ошибочное, что жизнь в Мадриде все больше перемещается на улицу, словно в городах третьего мира: люди едят на улице, веселятся на улице, любят друг друга на улице, — и дальше по Алькале до самой Баркильо. Ее удивило, что Рамиро нет у входа, и она посмотрела на часы — уже много времени, даже позднее, чем она думала. На месте Рамиро стоял другой мужчина лет пятидесяти, видимо тоже бывший полицейский.

— Я на четвертый этаж.

— Конечно, инспектор. Проходите.

В отделе было пусто. Если бы по какой-то причине в это неурочное время Буэндиа, Марьяхо, Ордуньо и Ческа оказались на месте, она бы, наверное, отказалась от задуманного. Но никого не было, никто не мог помешать ей, никто не мог сказать, что оно того не стоит и что жизнь продолжается.

Он взяла диски с «Пурпурной сетью» и вошла в просмотровый зал. Жестокость снятых кадров была почти невыносимой. Дети кричали, отчаянно просили о помощи. Она зациклилась на ребенке, которого не могла рассмотреть и который не был ее сыном. Она смотрела на него каждый день по несколько часов. И она знала, что если не остановится, то сойдет с ума.

Ее муж думал, что их сына убили и что они никогда не найдут тело, и это позволяло ему спать спокойно. Но ей этого было недостаточно, может, если бы она смогла его похоронить… Она будет искать его, пока не найдет, у нее было чувство, что он появится в самый неожиданный момент, что ей просто нужно быть наготове.

На экране мужчина в маске насиловал девочку. Элена быстро промотала запись, хотя таких ужасов на видео было более чем достаточно. Порой отцы насиловали собственных детей, либо матери предлагали их для этих отвратительных съемок в обмен на несколько евро… Д­ети, которые потом ложились спать в слезах, возможно, до конца не осознавали, какое варварство с ними с­отворили. Дети могли думать, что такова жизнь, что произошедшее с ними нормально. И, что еще хуже, они наверняка повторят это, когда вырастут, с другими детьми, такими же, как они.

Сигнал мобильного заставил ее вздрогнуть. Элена предположила, что это сообщение от Сарате с благодарностью за встречу. Но это было электронное письмо со ссылкой. Она нажала на ссылку, и на экране открылось видео. У Элены перехватило дыхание.

Она потеряла его восемь лет назад, уже почти девять, когда ему было пять лет, но у нее не возникло никаких сомнений в том, что мальчик, появившийся на экране крупным планом, — ее сын Лукас: его глаза, подбородок, завиток светлых волос…

— Привет, мама.

Он пошел на камеру, его лицо приблизилось.

— Перестань искать меня, мама. Ладно? Оставь это. Ты не представляешь, в кого я превратился.

Он чуть отошел, и стала видна обычная комната, пре­вращенная в место для пыток. К стулу была привязана девочка-подросток. Около нее стоял человек с изуродованным оспой лицом, человек, который проходил через арку Пласа-Майор. С лицом, которое она так долго искала на фотографиях, снятых камерой с балкона.

— Я хочу кое-что тебе показать, потому что я не знаю, как еще тебя остановить.

Сын Элены был уже подростком тринадцати лет, высоким и крепким, ломающийся голос звучал то выше, то ниже. Он должен был бы смотреть с вызовом, но его взгляд не выражал ничего.

— Скажи, что любишь меня, когда досмотришь до конца.

Он взял нож и сделал аккуратный разрез на лбу девушки, которая кричала и сучила ногами. Мужчина с лицом изрытым оспой держал ее. Сын Элены посмотрел в камеру.

— Это только начало. Я бы на твоем месте не смотрел дальше, мам.

Элена не позволила себе остановиться, она досмотрела до конца. Она должна найти сына, она должна это п­рекратить.

Примечания

1. Начало композиции Il cielo in una stanza, автор и исполнитель — итальянский певец Джино Паоли. — Здесь и далее примечания переводчика.

2. «Очень плохие парни» (англ.).

3. Аутос сакраменталес — одноактные аллегорические пьесы на сюжеты из Священного Писания, жанр испанского театра XVI–XVII вв.

4. Чотис (шоттиш) — европейский парный танец XIX в., ставший визитной карточкой Мадрида.

5. «Пусть это будет любовь» (итал.).

6. Запрещены в Российской Федерации.