Цыганская невеста (ЛП)

— Да, но потом сильно пожалел об этом и хотел их уничтожить. Мойсес Макайя — цыган, вы представляете, что бы он со мной сделал, если бы узнал, что я фотографировал его дочь обнаженной? Да он бы собственноручно вырвал мне глаза! Страшный ревнивец — с женой нет, а с дочерями очень даже.

Мигель продолжал рассказ. Лара стала с ним спорить, потребовала отдать ей фотографии, а он отказался, не хотел оставлять доказательства той съемки, они поссорились, девушка ушла из студии, и больше никто не видел ее живой.

— Кто-нибудь знал, что вы сделали эти фото?

— Не знаю, может быть. Я думаю, что из-за них ее отец разъярился и дал показания против меня, но я не убивал эту девушку, я никогда не причинил бы вреда такому прекрасному созданию. — Мигель сел поудобнее. — Послушайте, вы даже представить себе не можете, что я здесь пережил. Вы должны вытащить меня. Я часто думал о самоубийстве. Если я не покончил с собой, так только потому, что надеялся когда-нибудь доказать свою невиновность; адвокат, который защищал меня, Антонио Хауреги, не выполнил свою работу, он ограничился тем, что просто смотрел, как меня судят.

— Забудьте о нем, теперь вас защищаю я. Просто делайте то, что я скажу.

— А что изменилось — вы ведь мне не сказали? Почему я должен верить, что вы сумеете мне помочь?

— Скоро, скоро узнаете. Я пока не могу рассказать вам подробности. Могу только сообщить, что в полицейских кругах идут разговоры о преступлении, очень похожем на ваше. Известно не так много — они все скрывают.

— А вы откуда знаете?

— У меня везде глаза и уши. На меня работают мои деньги. В тюрьме обо всем узнают быстро — новость об убийстве, о котором я говорю, разлетится мгновенно. Вот почему я решил опередить адвоката, который даже не подозревает, как извлечь из этого выгоду.

— Хорошо, с сегодняшнего дня вы мой адвокат.

Дамиан Масегоса кивнул.

— Я позвоню Хауреги, чтобы он передал мне все документы вашего дела. Вам надо будет подписать кое-какие бумаги, завтра к вам придет один из моих помощников.

Глава 22

Рауль смотрел на Ческу с ужасом. Такое не привиделось бы и в кошмарном сне: молодая полицейская орала на него, приблизившись почти вплотную, и единственной надеждой на избавление была другая полицейская, самая главная и элегантная, но она держалась нарочито отстраненно.

— Ты узнал, что Сусана спуталась со своей подругой Синтией, и убил ее!

— Я не убивал Сусану, ради бога, она была моей невестой, я собирался на ней жениться!

Он провел ночь в отделе, потом на него надели наручники и перевели в камеру полицейского участка, а через несколько часов снова доставили в ОКА. Он устал, был растерян, страшно хотелось есть и принять душ. А главное — занюхать дорожку. Он так долго убеждал себя, что все под контролем, а в результате все-таки подсел, как простой уличный наркоман.

— Она была твоей невестой, но оказалась лесбиянкой! Что случилось, ты такой мачо и не можешь вынести, что киски твоей невесте нравятся больше?

— Я правда ничего не делал, — простонал жених в полном отчаянии.

— Сбавь обороты, Ческа.

Наконец-то вмешалась та, другая, наверняка она сейчас все спокойно объяснит, наверняка она ему поверит.

— Я не убивал Сусану, я говорю правду.

— Хочется верить, но не получается. Ты сказал, что не выходил из дома в пятницу, а я обнаружила тебя на записи с камеры недалеко от дома Сусаны как раз в то время, когда ее оттуда увозили. Что ты там делал?

— Я уже говорил вам… это не имеет к ней никакого отношения. У меня есть дилер, который обычно приносит мне то, что нужно, домой, но сейчас я должен ему денег, а он в долг не дает. Там, недалеко от дома Сусаны, есть еще один, я много лет его знаю и доверяю ему.

— Он подтвердит, если мы его спросим?

— Нет, я его не нашел. И эти люди никогда ничего не подтвердят полицейскому.

— Я верю тебе все меньше и меньше. У нас есть не только запись с камеры, но и фотографии твоей невесты с подругой. Кроме того, ты сказал, что не знаешь почти ничего о смерти Лары, а у тебя в компьютере оказалась целая папка с публикациями, посвященными ее убийству. Но вернемся к фотографиям Синтии и Сусаны.

— Мне их прислали. Я даже не сказал Сусане, что видел их. Мне было все равно, у нас с ней не было секса, она была лесбиянкой и не скрывала этого.

— Ну вот, еще одна ложь, ты сказал, что в четверг вы ужинали в «Амазонико», а потом отправились домой заниматься любовью. Пожалуйста, Рауль, не лги больше, иначе мне будет очень трудно тебе поверить.

— Не знаю, кто прислал мне фотографии. — Рауль чуть не плакал. — Пришло письмо, но отправителем был неизвестный, некий сеньор Икс, как в кино.

— И тебя не волновало, что кто-то фотографирует твою невесту в постели с другой?

— Конечно, волновало, но я подумал, что это отец Сусаны.

— Ее отец?

— Мойсес Макайя куда терпимее, чем обычно бывают цыгане, он хочет, чтобы его дочери вели светскую жизнь, но все равно он цыган. Если бы я увидел детектива, следящего за нами, то подумал бы, что его подослал Мойсес. Он ее подозревал, несколько раз грозился уложить в клинику, чтобы ее вылечили от этого безобразия. Как будто это возможно.