Цыганская невеста (ЛП)

Лгать Элена Бланко не любила, но что оставалось делать? Если бы у нее хватило мужества, он села бы сейчас с этими людьми и призналась в том, что происходит с ней на самом деле. Что, придя домой, она не ложится спать, а принимается просматривать фотографии людей, прошедших через арку на Пласа-Майор, и потом долго плачет, сознавая, что поискам нет конца. От этой мысли ей стало не по себе, и она почувствовала, что надо уходить. Она попросила Майте позаботиться о Соне, заверила Соню, что оставляет ее в хороших руках, и выбежала из здания, перескакивая через две ступеньки.

Оказавшись на улице, она с силой выдохнула несколько раз. И пошла куда глаза глядят, чувствуя, что город хочет ее раздавить. Среди прохожих у витрины обувного магазина ей привиделся пятилетний мальчик. Она моргнула, ребенок исчез. Хотелось заплакать, но Элена гордо сжала губы и решительно направилась в Западный парк. Там она легла на траву среди деревьев и лежала неподвижно, глядя в небо Мадрида, пока не стемнело.

Глава 44

Сарате застал Асенсьон в полной растерянности: как ни старалась, она так и не смогла успокоить разъяренного мужа. На полу валялись осколки разбитых тарелок и чудом уцелевшая ваза, повсюду были разбросаны диванные подушки.

— Приходила инспектор, задавала много вопросов. Теперь он весь на нервах, отказывается принимать лекарства. И вот, видишь: все побросал.

— Дай мне с ним поговорить.

Сарате вошел в гостиную. Не успел он открыть рот, как Сальвадор нетвердой походкой двинулся ему навстречу.

— Ты пришел арестовать меня?

— Тебя никто не собирается арестовывать, тебе нечего бояться, — попытался он успокоить старика.

— Убирайся из моего дома, хватит с меня полицейских, видеть их не хочу…

Он споткнулся об одну из подушек, которые сам же разбросал, и грохнулся на пол.

— Сальвадор! — Асенсьон бросилась к нему. — Ты не ушибся?

— Не трогай меня. Скажи, чтобы он ушел.

— Он пришел помочь тебе, постарайся успокоиться. Вставай, дорогой.

— И не подумаю.

Асенсьон подложила ему под голову подушку. Сарате сел на пол рядом с ним.

— Пожалуйста, расскажи мне, что случилось.

— Не заставляй его снова переживать это, Анхель, пожалуйста, — взмолилась Асенсьон.

— Мне нужно знать, какие вопросы задавала инспектор Бланко, это наверняка была она.

— Они идут за мной, я это чувствую, — не унимался Сальвадор.

— Кто идет за тобой?

— Рентеро. Он ненавидит меня, не проходило и дня, чтобы он не подставил мне подножку. И теперь, с этими цыганками, он нашел способ меня добить.

Сарате переглянулся с Асенсьон, которая, перекрестившись, умоляюще сказала:

— Они ведь не возобновят это дело, Анхель. Он этого просто не переживет.

— Дело Лары Макайи закрыто! — закричал Сальвадор. — И убийца в тюрьме.

— Никто не собирается возобновлять дело Лары, уверяю тебя.

— Тогда почему вы задаете мне вопросы?

— Потому что есть связь между двумя убийствами, а первое расследовал ты, это нормально. Не беспокойся.

— Я стар, я теряю память, и меня могут подвести ноги, но не нюх. Я знаю, что Рентеро и инспектор идут за мной.

— Послушай, Сальвадор. Я тоже расследую убийство Сусаны Макайи. И я не позволю им пересматривать дело Лары.

— Ты можешь остановить это? — с надеждой спросила Асенсьон.

— Не может, — буркнул Сальвадор. — Он пока еще никто, от него ничего не зависит.

— Они не собираются проверять твое расследование, слышишь меня? Только через мой труп, — сказал Сарате как можно убедительнее, но он знал: его наставник прав. Он в отделе и правда никто и звать его никак.

— Спасибо, сынок, — сдался Сальвадор. — Помоги мне. У меня больше нет сил.

— Давай-ка поднимайся. Пойдем на диван. Асенсьон нам что-нибудь нальет.

— Я помогу тебе поднять его. Осторожно.

— Я сам, Асенсьон. И оставь меня с ним наедине на пару минут.

Асенсьон неохотно уступила — ей не нравилось, когда заботу о ее муже брал на себя кто-то другой. Нарочито громко вздыхая, она пошла на кухню, было слышно, как она насыпает лед в стаканы. Сарате помог старику встать, довел его до дивана, и они сели.

— Помнишь, что ты говорил мне, когда я только пришел работать в участок?

— Как я могу помнить? Наверное, чепуху какую-нибудь.

— Ты говорил, что полицейский должен быть оперативным. Ты призывал меня не сидеть сиднем, а действовать. Так что хватит разлеживаться, пора немного пошевелиться.

— Я больше не намерен шевелиться.

— А я не перестаю это делать, и знаешь почему? Потому что я следую каждому совету, что ты мне дал.

— А какие еще советы я тебе дал? Я уже не помню.

— Ты сказал, чтобы я не доверял никому в участке, что каждый идет своим путем и что ножи летают повсюду.

— У некоторых язык хуже ножа.

— Ты также сказал мне, что убийца должен неминуемо оказаться за решеткой. И что правосудие часто на шаг отстает от полиции.

— Теперь, когда нас никто не слышит, я скажу тебе: это так и есть.