Цыганская свадьба

— Вы прекрасно знаете, что я этого делать не намерен, — совершенно серьезно сказал он. — Мне не менее интересно, чем Преподобному: мы оба только что поняли, как прискорбно невежественны во всем, что касается вашего народа.

— Цыгане предпочитают, чтобы о них ничего не знали, — ответила Савийя. — Нам выгодно казаться таинственными, чтобы после нашего отъезда о нас мало что могли бы вспомнить.

Тут в комнату вошел лакей с сообщением о том, что кому-то из местных жителей необходимо поговорить с Преподобным.

— Не уезжайте, пока я не вернусь, милорд! — взмолился он.

— Я никуда не тороплюсь, — успокоил его маркиз.

Когда за его старым другом закрылась дверь, маркиз сказал Савийе:

— Давайте сядем и поговорим.

С этими словами он прошел к окну, у которого в летнее время стояли удобные кресла, чтобы из библиотеки можно было любоваться зеленым бархатом подстриженных газонов, живой изгородью из тиса и начинавшимся за нею огородом с душистыми травами.

Маркиз уселся в кресле, а Савийя устроилась на оконном сиденье. Лицо ее было повернуто к окну, так что маркизу был виден только ее изящный профиль.

Он попытался сообразить, кого же напоминает ему юная цыганка, но не мог найти в ее чертах ничего, что было бы характерно для какого-то особого народа.

«Она очень красива!» — вдруг подумал он.

И в то же время ее внешность была далека от классических канонов. Не подходила она к какому-то ленному типу в искусстве.

Девушка была очень своеобразной: зеленые глаза с чуть приподнятыми уголками, овальное личико с небольшим подбородком, губы, которые складывались в странно насмешливую улыбку…

Волосы ее, как и в день их первой встречи с маркизом, были распущены и волной спускались ниже талии. Сегодня в ушах у нее были сережки из монеток, подстать ее ожерелью-монисту, и, когда она поворачивала голову, они покачивались и сверкали в лучах яркого солнца.

— Хобли дал вам денег, как я велел ему? — неожиданно спросил маркиз.

Савийя отвернулась от окна, чтобы взглянуть на него.

— Мне не нужны ваши деньги, — ответила она.

Она еще не договорила, когда маркиз понял, что монеты, в несколько рядов окружавшие ее шею и подвешенные к ее сережкам, должны стоить в сотни раз больше, чем те пять фунтов, с помощью которых он рассчитывал компенсировать нанесенные ей раны.

И еще у него возникло неприятное подозрение, что красные камешки, нанизанные между монет, которые он в первый день счел стеклом, на самом деле являются рубинами.

Однако он поспешно сказал себе, что это глупость. Как можно думать, что у цыган-кочевников есть нечто столь дорогостоящее?

— Расскажите мне о вашем народе, о калдерашах, — попросил он.

— Я уже сказала вам, что мы работаем с металлом, — ответила Савийя почти укоризненно, словно ей не нравилось повторять одно и то же.

— И какой же металл вы используете в своих ювелирных работах? — поинтересовался маркиз.

— Медь, серебро или золото. Тот, который подходит для задуманной вещи.

— Золото? — переспросил маркиз.

— Венгерские аристократы пьют вино из золотых кубков и украшают свои столы всевозможной золотой посудой. Ее изготавливают для них калдераши.

— Вам нравилось в Венгрии? — спросил маркиз и добавил, пока она еще не успела ответить: — У меня такое чувство, что у венгров существует для вас какое-то особое название.

— В Венгрии и Германии вождей наших племен называют «герцогами Малого Египта».

— Солидный титул! Вам это приятно?

— Для нас придумано столько названий! В Германии нас зовут «Zigeuner», во Франции мы — «bohemians», в Турции — «tchinghanie», а в Персии — «karaki». Какая разница? Мы все те же. Сами мы зовем себя совсем иначе.

— Но все-таки в некоторых странах вас ценят гораздо выше, чем в других.

— Король Венгрии Сигизмунд дал цыганам охранную грамоту. Король Шотландии Джеймс V дал одному из наших вождей, Джони Фору, лорду и графу Малого Египта, юридические права над всеми своими цыганами…

— Откуда вы все это знаете? — удивился маркиз.

— Наша история передается из уст в уста так, чтобы все знали, где мы можем найти друзей, — объяснила ему Савийя.

— Очень разумно, — одобрил он. — Мне бы очень хотелось познакомиться с остальными вашими людьми. Можно мне прийти к вам в табор?

— Нет!

Отказ прозвучал категорически.

— Почему же?

— Потому что если они вас увидят, то я больше не смогу сюда приходить.

Маркиз был изумлен.

— Но почему?

— Вы не поймете.

— Чего я не пойму?

Немного поколебавшись, Савийя сказала:

— Мой отец, глава калдерашей, или, как мы называем его, «вайда», разрешил мне приходить сюда читать ваши книги, потому что вас не было дома. Если он узнает, что вы приехали, мне нельзя будет сюда приходить.

— Но почему ваш отец настроен против меня? — недоверчиво спросил маркиз.

— Вы — мужчина!

— Объясните, пожалуйста, что вы хотели этим сказать.

— Возможно, в другой раз, — сказала Савийя, вставая. — Уже поздно. Мне надо возвращаться, иначе меня начнут искать.

— Возвращаться куда? — спросил маркиз.

— Туда, где мы остановились.

— Но я считал, что вы живете здесь!