Цыганский барон

Они появились как раз вовремя, потому что где-то распахнулась дверь, и на мощенный булыжником двор упал сноп золотистого света. Из дверей, торопливо одеваясь на ходу, выбежали мужчины. Завидев гвардию принца, они остановились и вскинули пистолеты. Захлопали выстрелы, в сером сумраке рассвета вспышки пороха казались цветами — мгновенно распускающимися и тут же увядающими. Вспорхнули и разлетелись напуганные стрельбой голуби. Обмен выстрелами не принес результатов, и тогда были обнажены шпаги. Зазвенела сталь, первые лучи утреннего солнца заиграли на скрестившихся клинках. Мужчины дрались, ожесточенно кряхтя и ругаясь себе под нос, скользя и спотыкаясь на неровном булыжнике.

Стража замка оказалась невелика. Через несколько минут все было кончено. Часовых связали и уложили на землю. Для допроса Родерик выбрал покрытого шрамами, сурового на вид ветерана, получившего поверхностную рану головы и полуослепшего от кровотечения. Он помог стражнику принять сидячее положение и склонился над ним:

— Где твой хозяин? Где де Ланде?

— А кто хочет это знать? — ворчливо спросил старый вояка.

Родерик накрыл ладонью рукоять шпаги.

— Тот, кто отправит тебя на небеса без причастия, если ты не ответишь со следующим вздохом.

Мара ждала, затаив дыхание и напрягшись всем телом. Она боялась услышать, что де Ланде увез или убил ее бабушку, но еще больше страшилась стать свидетельницей убийства. Успев хорошо изучить принца, она ни на секунду не усомнилась в серьезности угрозы и ничуть не удивилась, что начальник охраны замка поспешил ответить:

— Прошу прощения, мсье. Я… мы не видели его вот уже несколько недель.

— У вас здесь живет пожилая дама. Где она?

— Вы говорите о мадам Элен? В постели, конечно, где же еще ей быть в этот час?

— Она больна? — с тревогой спросила Мара.

Начальник стражи в недоумении перевел взгляд с нее на Родерика.

— Она спит, насколько мне известно.

Родерик рывком поднял его на ноги:

— Показывай дорогу.

— Вы не причините ей зла?

Услыхав этот простой вопрос, гвардейцы сбросили напряжение. Они обменялись взглядами, на их лицах появились улыбки. На вопрос ответила выступившая вперед Джулиана:

— Болван, — беззлобно обругала она стражника, — веди нас к ней.

Топая сапогами и звеня шпагами, они вошли в замок. В громадном вестибюле пришлось прокладывать дорогу среди старых растрескавшихся седел и упряжи, валявшейся на полу. Винтовая лестница из белого известняка вела наверх. Они поднялись цепочкой: Родерик рядом с пленником, за ними Мара, следом все остальные. Поднявшись на два марша, они попали в другой вестибюль, увешанный оленьими рогами и обставленный деревянными скамьями, на которых лежали выношенные до основы и побитые молью подушки. В стене рядом с огромным камином находилась неприметная дверь. Начальник стражи остановился перед ней.

Бросив взгляд на его лицо, Родерик постучал в дверь. Ответа не последовало. Он постучал еще раз.

— Если ты солгал… — начал Этторе.

— Я не солгал. Позвольте мне, — сказал начальник стражи и забарабанил кулаками по двери.

Ответа по-прежнему не было.

— Отойди, — приказал Родерик.

— Дверь не заперта, — заметил начальник стражи.

Родерик взглянул на него с недоверием, но протянул руку и нажал на ручку двери Она легко поддалась. Тогда он посторонился и сделал знак Маре, чтобы она вошла первой.

Мара судорожно перевела дух и дрожащей рукой взялась за дверную ручку. Может быть, бабушка слишком слаба, чтобы подняться или даже откликнуться на зов? Что, если ее сердце не выдержало долгого заточения и она сейчас лежит мертвая в этом необъятном, продуваемом сквозняками каменном мавзолее? Был только один способ узнать наверняка.

Старая скрипучая дверь открылась пугающе медленно. Комната была освещена только слабым утренним светом, проникавшим через незашторенные окна. Огромная кровать под вышитым атласным балдахином была серой от пыли. У стены стоял расписной гардероб из тех, что когда-то назывались «свадебными сундуками», а к камину была подтянута кушетка. Другой мебели в комнате не было, но Мара узнала чемодан и белоснежную ночную рубашку с длинными рукавами и высоким стоячим воротником, сплетенную кружевницами из новоорлеанского монастыря. Рубашка была оставлена на кушетке, словно старая женщина одевалась в спешке перед небольшим огнем, разожженном в огромном, как пещера, камине.

По зову Мары остальные вошли в комнату вслед за ней. Начальник стражи нервно облизнул губы, переводя взгляд с одного сурового лица на другое.

— Она… она, наверное, вышла. Мадам встает рано, это правда.

Они снова вышли наружу, покинув здание через заднюю дверь, выходившую в узкий проход между кухней и помещениями для прислуги. Через проход можно было попасть в конюшни и в другие внешние постройки, включая уборную. Они осмотрели кухню, где какая-то неряха в засаленном фартуке заваривала кофе. В уборной никого не было. Капитан уже начал заикаться, но тут Мара, устремившая взгляд на деревянную постройку, похожую на курятник, издала радостный вопль.