Цыганское проклятье

– Я уезжаю. Навсегда. Видать, и вправду клад не меня дожидался. Я ж, Ленка, когда дневник прочитал, все понял. Я ж по матери Орлов. И тогда решил, что есть Бог на свете, и ежели не моему предку, так мне сокровища выстраданные достанутся… но нет.

– Что ты хочешь от меня? – Если Лену и удивило его признание, она не показала и вида. – Жалости? Сочувствия? Не дождешься! Я еще помню, как ты меня шантажировал! Как убивал людей, виновных лишь в своем любопытстве! Скажи спасибо, что я не заявила на тебя нашему участковому!

– Спасибо! – На лице Захарова появилось искреннее раскаяние. – Лен, ты была бы мне хорошей женой, но… прости, я тебя никогда не любил. Потому и дал свободу, как только понял, что найти клад мне не светит. Сейчас прошу только об одном. Пойдем, проводишь меня к Никодиму, а то его монахи меня ближе чем на сто метров и к забору не пускают.

– Зачем?

– Хочу отдать ему похищенные мной из монастыря бумаги. И икону одну.

– Так давай. Отнесу. – Лена насторожилась. Как-то больно неожиданно Захар решил отречься – пусть не от сокровищ – от мечты, с которой жил вот уже почти тридцать лет.

– Это был бы самый легкий вариант. – Захар развел руками. – Только мне самому надо с ним увидеться. Попросить прощения.

– И когда ты хочешь туда идти? Ведь у тебя с собой же нет этих документов и иконы? К тому же поздно уже… – Лена выразительно посмотрела на расцветившееся первыми звездами лиловое небо.

– Верно. С собой нет. Да ты не переживай. Иди спокойно домой. Я попозже зайду и все тебе принесу. Переночую у тебя в бане, а на рассвете пойдем. Никодим рано встает. У нас будет с ним пара часов потолковать до общей побудки, а больше мне и не надо. – Захар улыбнулся и почти нежно коснулся девичьей щеки. – Спасибо тебе за все, Лен!

Она дернулась как от удара током, развернулась и торопливо зашагала к дому. Пару раз обернулась, но Захар стоял, глядя ей вслед, а когда она открыла калитку, даже прощально поднял руку.

Ох, не к добру это! Не может такой человек в одночасье измениться.

Или может?

Глава 12

Когда Федор с Петром добрались до монастыря, на темное небо торжественно всплывала круглая луна, и в ее свете пустырь казался таинственным и мрачным, а сам монастырь выглядел как готический замок.

– Теперь я даже не сомневаюсь, что видел в разрушенном окне не Лену, а призрак ее прабабки. – Федор поежился от внезапно накатившего холода, царившего в стенах монастыря.

– А сомневался? – Петр, прежде чем подняться на второй этаж, заглянул в трапезную и вышел довольный, держа в руках блюдо с вкусно пахнущим печевом и кружочками колбасы.

– Сейчас мне кажется, что нет. – Федор почувствовал, как болезненно сжался желудок. Не наелся он чаем с Ленкиными пирожками.

– У меня бабка говорила, когда кажется – креститься надо. Вот как увидишь в окне свою принцессу, перекрестись. Вдруг исчезнет? – Петр явно над ним подтрунивал. Поднявшись на второй этаж, освещенный только светом луны, он пошел медленнее. Федор поравнялся с ним.

– Нет. Больше не увижу…

– А чего так? – Петр посмотрел на него.

– Уезжаю завтра. Хочу у Пальцапупы отпроситься. А не отпустит, так и черт с ним, пусть увольняет! Я не согласен еще месяц ждать, когда он наиграется в кладоискателя! Захаров на все способен. Завтра же Ленку увезу в Москву.

– Знаешь, может, Макс или Кир скажут, что ты свихнулся, – Петр остановился у двери их комнаты, – а как по мне, человек должен думать мозгами, а принимать решение – сердцем. Если чувствуешь тревогу за Лену, бери и увози ее. Ты оператор от Бога, если Михалыч турнет тебя из нашей группы, найдется с десяток режиссеров, что вцепятся в тебя мертвой хваткой.

– Я тоже так подумал. – Федя толкнул дверь и замер на пороге, пропуская друга.

– Федь, ты так и будешь там стоять? – ухмыльнулся Макс.

– Я сейчас! – Федор, ничего не объясняя друзьям, сорвался и бросился бежать к комнате режиссера.

На стук дверь открыла Альбиночка:

– Чего надо?

– Михалыча. – Федя честно старался смотреть ей в глаза, а не на едва прикрытые простыней пышные формы.

– Романов, ты, что ли? – Послышалась возня, и рядом с Альбиной появился режиссер, одетый только в семейные, до колен, трусы. – Чего надо, Заполошный?

– У меня чепе, Михалыч. Мне завтра надо уехать в Москву по семейным обстоятельствам!

– Умер кто? – нахмурился Пальцапупа.

– Нет. Женюсь.

– Тьфу ты! Напугал! Брехлов! – Михалыч сплюнул под ноги. – Иди проспись, завтра съемка!

– Мне действительно надо уехать! Я не шучу!

– А мне действительно надо доделывать фильм! Если ты уедешь – ты уволен! И я тоже не шучу!

– Хорошо. Увольняйте. – Федор без лишних слов развернулся и направился к комнате, у открытой двери которой его ждали, прислушиваясь к диалогу, друзья.

– Уже уволил! – рявкнул ему вслед Михалыч и в подтверждение грохнул дверью.

– Федь, ты чего? – Макс выразительно покрутил у виска. – Ну, придумал бы что-нибудь. Зачем увольняться?

– Не пропаду, – буркнул Федор, протискиваясь мимо друзей, уселся на лежанку и взял лежавший на краю стола дневник. – Но у нас есть целая ночь, чтобы узнать, чем закончилась история генерала. Впрочем, я и так знаю… но…