Цыганское проклятье

Сколько времени я был в беспамятстве – не знаю. Наконец, я услышал голос Марьи. Он звучал глухо, как через пуховое одеяло, и испуганно. Слов не разобрать. Дочь принялась трясти меня за плечи и хлестать по щекам.

Распахнув глаза, я, с трудом подняв руку, перехватил ее тонкое запястье и лишь качнул головой, молча умоляя прекратить. Язык не слушался, а после вновь пришло беспамятство. Очнулся я лежащим на софе в зале. Надо мной склонилась Марья. Теперь она гладила меня по щеке.

Угораздило же меня чувств лишиться! Вот ведь стыд какой!

Перед сыном врага так опростоволоситься! А может, и не было его? Вдруг привиделось? Сейчас проснусь, и нет никого, только Марьюшка рядом хлопочет.

Поднявшись с помощью Марьюшки, я сел, и мой взгляд тут же нашел незваного гостя.

Алексей стоял чуть поодаль. Встретившись со мной взглядом, он потупился, внимательно разглядывая узор ковра. Лицо сосредоточенно, губы сжаты. Точно какую вину скрывает.

Нельзя сейчас Марье ничего говорить о нем и его отце! Иначе придется рассказать о цыганке и о проклятии. О моей вине в гибели Софьюшки! Марья не переживет этого и меня никогда не простит. Но как же быть? Как отдать ее этому подонку? Яблоко от яблоньки… Ведь и вправду заморочил девке мозги! А может, узнал, кто я такой, если папенька ему поведал!

Ох, не зря он в моем доме оказался!

– Папенька, вы очнулись! Как же вы меня напугали! – Марья сжала меня в объятиях так, что казалось, весь дух хочет вытеснить, и заплакала. Прозрачные слезинки катились по щекам, оставляя мокрые дорожки, и обреченно падали вниз.

– Все хорошо, ангел мой. – Я погладил ее по голове и обратился к Алексею.

– Прошу прощения у нашего гостя за то, что ему пришлось стать невольным свидетелем моего конфуза. Марья, вели прислуге стол готовить, будем знакомство отмечать.

Тот сдержанно кивнул:

– Не извольте беспокоиться.

– Выпьете со мной, Алексей Антонович? – Я поднялся. Прошел к шкафу в углу гостиной, раскрыл дверцы, за которыми прятались несколько бутылок французского вина, подаренного старым другом, коньяк и графинчик с водкой, предоставляя право выбора гостю. Одному Богу известно, как сложно мне было сдержаться и не вышвырнуть его из моего дома.

– Прошу меня простить, но я не пью спиртного, а из уважения к вам, Силантий Матвеевич, выпил бы чаю.

– Распоряжусь подать. – Я закрыл шкаф и крикнул служанку.

На мой зов явилась кухарка Катька. Выслушав поручение, она поспешно исчезла на кухне, чтобы вскоре вернуться с подносом, на котором стоял фарфоровый чайник, две чашки и вазочка с печеньем.