Цыплёнок и ястреб

— А? — Гэри не видел их, потому что сидел справа и не мог выглянуть вниз. Мы шли к удару.

— Камни! — я схватил шаг-газ и резко рванул. Ноги на педали не поставил, из-за этого вертолет рыскнул вправо. Мы неуверенно заколыхались над валунами, поток винта прибил траву и Гэри тоже их увидел. Машина лениво проплыла над ними. Когда мы прошли над вершиной, Гэри повел вертолет вниз, чтобы набрать падающие обороты несущего винта.

— Я только что спас твою жалкую жизнь, — сказал я.

— Да ну? И от чего же ты ее спас?

— От этих камней, мудак ты слепой.

— Каких еще камней? — Гэри начал закипать. — Ты чего так за шаг-газ хватаешься? Чуть нас не угробил.

Пока мы набирали высоту, выходя из долины, Гэри с серьезным видом качал головой:

— Что бы ты без меня делал.

Даром, что мы летали каждый день, всегда находилось время, чтобы сделать нам прививки — от чумы, от желтой лихорадки, от гепатита. На регулярной основе. Прививочный день мы, естественно, все ненавидели.

Ожидая внутри палатки, я смотрел, как солдату обрабатывают палец. Я внимательно наблюдал, как хирург осматривал ноготь. Раздавленный, почти черный. Когда хирург начал его вытягивать, хлынул черный гной. Когда ноготь освободился, я опустился на колени. Я глазам не верил: простенькая операция поставила меня на колени. Чуть сознание не потерял.

— Вы уж не смотрите, если не можете, — сказал медик.

— Вы правы, — я слабо кивнул с пола. — Может, была бы это обычная кровь…

Коннорс должен был водить вертолет со съемочной группой CBS, сопровождая нашу с Гэри машину.

— В общем, ребята, сделайте красиво, — Коннорс подошел к моей кабине?

— В смысле?

— В смысле, развороты покруче, полет пониже, подрывы вообще крутые. Типа того. Ну, вы поняли: сделайте красиво.

В общем, пока мы носились по долине, высаживая солдат — в этот день войны не было — нас снимали. В развороте на предельно малой я прошел так близко от дерева, что причесал листья винтом. В зоне высадке сделал такой подрыв, что «сапоги» вскрикнули.

— Недурно, — заметил Коннорс.

Пэйшнс видела эту запись по телевидению. Она знала, что это был я, потому что на двери был квадрат, опознавательный знак нашей роты и надпись «Этот пилот летает так, как вы водите машину».

Как-то утром Нэйт, Реслер и я отправились в город. Дел на сегодня не было, а потому мы зависали в барах и смотрели на девушек. Нэйт заявил, что у него иммунитет к вьетнамскому трипперу, а потому почти все удовольствие досталось ему.

И тут что-то началось, но поскольку нас на месте не было, рота улетела без нас. Когда мы вернулись после обеда, то попали в лагерь-призрак. Не было никого, кроме штабных близнецов.

— Прямо к северу от «Лимы» большой бой, — сказал Оуэнс. — Где вы вообще были? Майор злится. Увольнительная есть? Там жарко. Нет правда, майор здорово злится.

Нэйт решил, что настала пора открыть консервированную ветчину, которую он сберегал на Рождество. Мы тихонько посидели в палатке. Ветчина была хорошая.

Сразу после рассвета в палатку ворвался Лиз:

— Новый Парень погиб.

— Что? — сказал Гэри.

— Новый Парень. Ну, знаешь, тот, кто прибыл на замену. Попали в голову. Так, ребята, давайте собирайтесь.

Я подумал: если что, мне уделили бы столько же внимания? «Мейсону попали в голову. Так, ребята, давайте собирайтесь».

— Что там? — спросил я.

— Жарко, — ответил Лиз. — Плотный автоматический огонь. И все в том же месте, где мы шарились последние две недели. Вчера чарли решили повоевать. Вы должны взять две машины, которые сейчас вернутся. Моя пошла по пизде. Нэйт, мы с тобой берем первую, а вы с Гэри займете следующую. Ага?

Между отлетом Лиза с Нэйтом и прибытием нашего вертолета был почти час. Мы с Реслером в одиночестве сидели в уголке палатки. Я курил. Реслер похрустывал костяшками пальцев.

— Милях в двадцати от Кинхон есть островки, — сказал Гэри.

— Знаю.

— В двадцати милях. Еще и совершенно необитаемые.

— А ты откуда знаешь?

— Рассказывали.

— Потрясающе.

— Никогда не думал о том, чтобы смыться?

— Иногда.

— Вот и я. Иногда. Получается, мы с тобой трусы.

— Выходит так. Но мы же летаем, верно? Не такие уж, значит, и трусы.

— Да, наверное так, — он сделал паузу. — Когда начинается штурм, я чувствую себя храбрым, мне почти хорошо в гуще всего этого. Я как ястреб, что ли.

— И я тоже. Когда в гуще. Но вот сейчас я бы смылся при малейшем поводе. Так кто я? Цыпленок или ястреб?

— Ты цыпленок-ястреб, — улыбнулся Гэри.

— Ага.

Наступило молчание. Да, подумал я. Мы оба перепуганы до безумия. Я чувствовал себя так, словно меня ведут на казнь.

— Как думаешь, на сколько бы нам хватило вертолета с полным грузом пайков? — спросил Гэри.

— Ну блин, на несколько лет, наверное. Две тысячи фунтов еды.

— Может, стоит взять меньше еды и вместо нее прихватить несколько девчонок, когда полетим.

— Куда полетим?

— На остров.

— Знаешь, а ты прав. Такое можно сделать.

— Я знаю, что можно, — Реслер гордо улыбался.

Я был в восторге от идеи. Да, Боже, мы можем такое сделать!