Цыплёнок и ястреб

— Размыкаю, — после чего вывернул из потолочной панели предохранитель, отвечающий за электрический крюк. В полетах у земли мы держали предохранитель на месте, чтобы пилот имел возможность быстро сбросить груз, нажав кнопку на ручке управления. На высоте же крюк обесточивался, чтобы сброс не произошел случайно — иногда такое бывало. Кто-то в нашей роте днем раньше уронил «мул» с высоты в 3000 футов и сапоги до сих пор на нас злились. Машинка выглядела так, будто ее выкопали из следа Кинг-Конга.

Направляясь к зоне «Гольф», я чувствовал, как «мул» раскачивается от ветра. Все, что нужно было помнить для посадки — начать сбрасывать скорость раньше и держать машину выше. Лиз запитал крюк. Я перешел в висение, держа «мул» в десяти футах от земли и медленно двинулся к оператору у склада. Я наблюдал за его жестами подозрительно, но он знал свое дело. Я почувствовал, как «мул» коснулся земли, мне просигналили сброс и я нажал на кнопку. Освободившись от груза, «Хьюи» подскочил в небо, и я позволил ему это сделать, даже добавив газу, чтобы выполнить лихой разворот вправо на почти вертикальном наборе.

— Ковбой, — сказал Лиз, но когда я обернулся к нему, то увидел улыбку.

Затишье продолжалось, но я много летал. Восемь-девять часов в день были нормой. Я бы мог и больше, потому что очень не хотел сидеть в палаточном городке. Скука вызывала общую подавленность. Воевать было не с кем и Кавалерия превратилась просто в двадцать тысяч человек, сидевших посреди Вьетнама в своих заплесневелых палатках и пытавшихся понять, что они здесь делают.

Когда в новостях стали все чаще появляться антивоенные демонстрации, лучше от этого никак не стало. Настроение и так было поганым, а протестующие щедро сыпали нам соль на раны. Никто не любит быть идиотом. Особенно, если за право им побыть рискуешь жизнью.

— Я бы лучше грохнул это ебанько, чем гука! — рявкнул Коннорс, отшвырнув журнал. — Думает, хуесос, что все понимает! Читали?

Он не обращался ни к кому конкретно. Был поздний вечер, я лежал на раскладушке и писал письмо.

— Эта сука пишет, что американцы продали Хо Ши Мина! Говорит, что гук был нашим союзником, а мы позволили английскому полковнику вернуть Южный Вьетнам обратно французам! — он замолчал.

Я поглядел на него, он сидел на своей раскладушке в шортах, с пивом и яростно сверлил взглядом материю палатки.

Увидев меня, он успокоился.

— Ты такое слышал когда-нибудь, Мейсон?

— Впервые слышу, — ответил я.

— Думаешь, это правда? — он спрашивал чуть ли не с мольбой.

Для него я был образованным человеком, два года проучился в колледже.

— Нет, — сказал я.

Осада Плейми в долине Иадранг прекратилась 27 октября. Больше недели Армия Северного Вьетнама (АСВ) переходила все в новые и новые фанатичные атаки. Шесть тысяч солдат регулярной армии, носивших форму, обрушились на крохотный форт в 20 милях от камбоджийской границы. Человеческие волны поддерживались огнем минометов и безоткатных пушек. Бои шли на расстоянии в сорок ярдов, с использованием замаскированных траншей, выкопанных под носом у советников за недели до этого. В треугольном комплексе сотни наемников-монтаньяров сражались под командой советников из спецназа, «зеленых беретов». Штаб 2-го Корпуса, в тридцати милях к северу от Плейку, выслал подкрепление — танки, артиллерию и тысячу солдат АРВ. Несколько вертолетов другой роты Кавалерии перебросили 250 южновьетнамских рейнджеров. Потом в дело вступили наши ВВС. В шести сотнях вылетов двадцать самолетов были повреждены и три сбиты. Был сбит вертолет и погиб американский сержант, пытавшийся до него добраться. Когда припасы начали заканчиваться, ВВС принялись сбрасывать ящики с боеприпасами и провизией. Один такой падающий ящик убил двоих человек. Другой проломил крышу столовой.

Дело закончилось тяжелыми потерями врага, который, наконец-то, отступил. «Тайм» кое в чем отдала нам должное: «Когда с низколетящих вертолетов начали высаживаться части Первой Кавалерийской, Вьет Мин неохотно отступил от Плейми».

— Они пошли на запад, прямо в Камбоджу, — простонал один командир взвода. — Похоже, теперь нам придется преследовать этих ублюдков по всему пути.

Он был прав.

Глава 5 ДОЛИНА ИАДРАНГ

Никогда не верьте вьетнамцу. Он не такой, как вы. Он азиат. Современный вьетнамец видел слишком много нечестности, слишком много уловок и больше он не верит ни во что. Он маскирует свои чувства чисто машинально. Он не отваживается говорить правду, потому что слишком часто страдал из-за этого. Какой смысл говорить правду?

Нгуен Као Ки, «Лайф», 23 июля 1965

Ноябрь 1965