Цыплёнок

Девушка рывком вынырнула из тёмного, вязкого омута сна. Приподнялась на дрожащих руках, подслеповато щурясь. Медленно, вязко облизнула потрескавшиеся губы — невыносимо хотелось пить. И тут же, как по мановению волшебной палочки, перед носом Мишель материализовалась полная кружка воды. Воровка, вздрогнув, судорожно вцепилась в неё и, не чувствуя вкуса, принялась жадно глотать, быстро, то и дело давясь, до тошноты и занемевшего горла.

Когда бокал опустел, лежащий рядом колдун мягко, но настойчиво отняв его, поставил обратно. Девушка разочарованно вздохнула, проводив ёмкость мутным взглядом, провела языком по ледяным губам и, зевнув, опустилась обратно на подушку, тотчас вновь засыпая.

* * *

Себастиан приподнявшись на локте, задумчиво скользнул большим пальцем вдоль линии губ Мишель. Во сне девушка слегка улыбалась, чего, как припомнил колдун, на яву никогда при нём не делала. Правда, тут же с досадой признал, что и повода-то почти не давал.

Девчонка действительно оказалась очень сильна, настолько, что там, в круге, он едва удержал потоки хлеставшей из неё энергии. Усвоить смог лишь треть, ещё примерно столько же ушло на самую прочную привязку, которую колдун только знал. Оставшееся пришлось отдать, по поводу чего, кстати, Себастиана до сих пор душила жаба. А на довольные рожи «коллег» и вовсе смотреть тошно было. Чёрный поморщился, устало помассировал виски: и как их выдворять теперь? Они ж в надежде на халяву теперь месяц за его счёт жрать будут, а в перерывах к Мишель клинья подбивать. Дармоеды чёртовы.

Себастиан глубоко вздохнул, положил голову на согнутый локоть, мягко притянул девчонку ближе, по-хозяйски приобняв. Сна ему ещё дня два не видать, под кожей бурлила отобранная энергия, порой омывая удушливо горячей волной внутренности, в такие минуты всё более молодевший чёрный морщился… Что поделать, красота требует жертв. Тем более, рядом с Мишель, донором, подобные приступы должны пройти гораздо безболезненнее и быстрее. В теории. На практике же Себастиану доселе этого проверить как-то не удалось: одарённых было много, да только все они состояли в кланах, если и поймаешь, проблем не оберёшь — родную кровь выследить на раз плюнуть, а укокошить «паразита» едва ли не подвиг.

У Мишель метки принадлежности не было, он проверил это ещё в сторожке, зато был старинный артефакт, с характерным для одного из самых сильнейших кланов вкусом. Любопытная вещичка, кстати, чёрный за цепочку вытянул из-под подушки святящийся кулон — душа рано ушедшей матери, оставшейся оберегать дитя и за порогом смерти. Спустя века личность женщины стёрлась, а вот любовь осталась, сама не зная, его девочка получила мощнейшую защиту, которую, правда, ещё разбудить надо. Колдун всё так же, за цепочку, запихнул кулон под подушку Мишель — колется, зараза.

Себастиан фыркнул, медленно лизнул ноющие кончики большого и указательного пальца. Силён артефакт, воспринимай маленький хранитель его в качестве врага, обжог бы даже сквозь двадцать сантиметров серебряных звеньев. А так неприязнь выразил и затих.

Колдун прижал к себе безвольное тельце поплотнее — девчонку морозило, задумчиво улыбнулся, зарывшись носом в спутанные, мягкие волосы. Пахло зелёным чаем — вкусно, свежо. Глядишь, и его жизнь смысл обретёт, чёрный хитро ухмыльнулся, главное, что бы этот самый «смысл» раньше времени не удрал.

* * *

Просыпалась Мишель с трудом, несколько раз, рывками. Снова хотелось пить, хотелось настолько, что она таки вынырнула из липкого, как смола сна, с трудом заставив себя облизнуть губы и, не открывая глаз, приподняться на локтях. Поперёк спины лежала чья-то рука, Мишель даже фыркать не стала, а лишь гибко извернувшись с живота на бок, потянулась к кружке.

Ещё никогда вода не казалась ей НАСТОЛЬКО вкусной. И опять быстро кончилась. Мишель разочарованно вздохнула, опрокинула бокал, ловя языком последние капли. Поставила ёмкость обратно…

… и тихо пискнула, когда чужая конечность резко дёрнула её назад, прижимая к худощавому, твёрдому телу. Девушка поморщилась и перевернулась на спину, устало покосилась на лицо лежащего рядом колдуна. Скандалить не хотелось, вообще ничего не хотелось… разве что спать и пить. Даже тот факт, что вчера её прилюдно трахнули, разложив на алтаре, воспринимался как-то отстранённо и напоминал о себе лишь ноющей болью между ног.

Так полновесно апатия наваливалась на неё до этого лишь раз — семь лет назад, когда бездетная пара, приходившая в интернат каждые выходные, в конце концов, забрала мальчишку-хулигана (вместо неё! хотя девочка так старалась понравиться) только потому, что он на год младше. Помнится, слёз не было и в тот раз, лишь мгновенная вспышка боли и затопившее душу равнодушие. В тупом безразличии прошли следующие полгода, а потом её группа пополнилась новыми «членами», так что пришлось в срочном порядке «проснуться», дабы не остаться, в конце концов, с голой жопой — новички оказались чересчур боевыми и наглыми. О семье с тех пор себе мечтать Мишель запрещала.