Цзян

За чашкой густого, шоколадно-коричневого кофе Лантин сказал:

— Я хочу поговорить с тобой о Даниэле Воркуте. Карпов замер. Все внутри его похолодело. Что-то подсказывало ему, что они подошли к самому трудному вопросу сегодняшней встречи. Карпов чувствовал себя, как ребенок, застигнутый в тот момент, когда он запустил руку в вазу с конфетами. Неужели Лантин узнал о его романе с Даниэлой? Если так, то как этот гад сможет использовать подобную информацию против него? Но следующие слова Лантина показали, что паника была преждевременной.

— Я никак не могу решить насчет нее. — Лантин смаковал кофе, не обращая внимание на то, что пауза превращается в затянувшееся молчание.

Впечатление было такое, словно он полагал, что Карпов знает, что именно необходимо решить в отношении Даниэлы.

— А что именно? — спросил наконец Карпов, ненавидя себя за то, что ему пришлось-таки спросить, а еще больше — Лантина. За то, что тот заставил его сделать это.

— Хм. — Было не совсем ясно, означал ли этот звук раздумье или же Лантин просто прочистил горло. — Не могу я понять, каково ее истинное отношение к службе.

Опять Лантин чего-то не договаривал. Карпов был предельно настороже, понимая, что любой его ответ на эти полусоображения и полувопросы даст Лантину массу информации к размышлению. С другой стороны, промолчать было еще хуже.

В конце концов, Карпов решил дать ответ хорошего начальника, радеющего о своих подчиненных.

— Я всегда считал ее лояльным и умным руководителем.

— Возможно, — сказал Лантин. — Но это не ответ. Она руководит вверенным ей отделом с рвением, которое меня беспокоит. По мне, оно граничит с ксенофобией. Или это действительно так, или она создает подобное впечатление, чтобы скрыть что-то важное.

— Чепуха, — решительно возразил Карпов, и тотчас же ругнул себя за несдержанность: пока не ясно, куда копает этот тип. — Послушай, Юра. Отдел, который я вверил Воркуте, является одним из самых секретных во всем комитете. Не мне об этом тебе говорить. Ей досталась тяжелая грядка, но она мотыжит ее на совесть. Я думаю, ты просто слишком подозрителен.

Лантин беззаботно пожал плечами. — Возможно. Но у меня накопился немалый опыт по части различных проявлений нечистой совести у моих коллег. Я полагаю, ты не будешь возражать, если я приставлю к ней своих людей, чтобы они последили за ней пару месяцев? Так, на всякий случай.

— Ради бога. Если это так необходимо. Карпов подумал, действительно ли Лантин сомневался в лояльности Даниэлы, говоря о нечистой совести, или же это просто способ дать понять Карпову, что и сам он у него на крючке? Конечно, глупо подозревать Даниэлу, и если второе из его предположений справедливо, то, надо признать, Лантин выбрал оптимальный метод, чтобы продемонстрировать свою власть. Черт бы побрал этого выскочку, -подумал Карпов. — Я не смогу долго воздерживаться от встреч с ней.

Возвращаясь домой в лимузине Лантина, он подумал, что, пожалуй, надо позвонить Даниэле и хотя бы предупредить ее. Но затем отказался от этого намерения. Он просто не мог себе этого позволить на данном этапе своей игры. Главный его приоритет — это «Лунный камень». Пока неблагоприятные обстоятельства не переменились, ему придется проверять каждый свой шаг.

Но Карпов дал себе торжественное обещание отыграться, когда он запустит последнюю стадию своей операции и будет уже не нуждаться в поддержке Лантина. Я не только отомщу, -подумал он, — но и наслажусь местью, как он сегодня наслаждался изысканной пищей. Я ему подсыплю крысиного яда в его сациви — вот лучший способ для товарища Лантина отправиться на тот свет! Мы с Даниэлой еще отпляшем камаринскую на его могиле.

* * *

Привет, Роджер, — кивнул своей ястребиной головой Энтони Беридиен.

В его офисе царил полумрак, и сквозь жалюзи на огромном окно можно был видеть в вашингтонских сумерках освещенный, как фонтан в парке, Белый Дом. Глаза Беридиена утопали в тенях, отбрасываемых кустистыми бровями.

— Хочешь, расскажу тебе кое-что о нашем айсберге? — предложил он — Я как засел за компьютер в пять утра, так и не вставал.

Донован опустился в кожаное кресло, похожее на шезлонг и почти такое же удобное.

— И что же ты высидел? Беридиен хмыкнул.

— Кое-что. Можешь сам посмотреть. — Он передал пачку компьютерных распечаток и, пока его помощник колупался в лабиринте схем, таблиц и разрозненных данных, выжидательно смотрел на него. — Похоже, наш айсберг принимает очертания самого Ничирена.

— Как такое может быть? Он всюду значится как свободный художник мокрых дел.

— Да, они постарались, чтобы у нас было о нем именно такое представление.

Донован удивленно вздернул брови.

— Дезинформация? Так, значит, русские...

— Вот именно!

Беридиен грохнул по столу кулаком.