Цзюнь Цзюлин

– Подождать? Брат умрет прежде, чем у нее появится животик, – холодно проворчала Фан Цзиньсю.

– Матушка, Чэнъюй выглядит не очень хорошо, – обеспокоенно заявила госпожа Фан, когда они вернулись к себе и прогнали всех слуг.

От накопившегося гнева старой госпожи Фан после выходки Лю-эр уже давно не осталось и следа.

– Ему с самого начала было не сладко, а в будущем станет еще хуже, – ответила она. – Раз так уже сложилось, не стоит волноваться.

Просто доверься Чжэньчжэнь.

Именно это она и имела в виду, но не могла произнести вслух.

Должно быть, ей просто уже ничего не оставалось, как верить. А что еще они могли сделать?

Госпожа Фан безмолвствовала.

– С такой крикливой служанкой она может без проблем делать то, что должна, – продолжила старушка.

– Верно, теперь все уже в курсе, что Чжэньчжэнь дает ему лекарства. Однако даже если она открыто заявит, что способна его исцелить, ей никто не поверит, – с улыбкой произнесла невестка.

Старая госпожа Фан вновь помрачнела.

– Только вот выслушивать эту служанку очень неприятно, – сказала она.

– Неприятно, зато эффективно, – заявила госпожа Фан.

– Посторонним вход сюда запрещен.

– У молодой госпожи здесь не проходной двор.

– Те, кто ухаживает за молодым господином, успокойтесь уже.

– Иди, приготовь лекарство и принеси еще больше трав. Молодая госпожа сказала, что этого недостаточно.

Прогнав старую госпожу Фан и ее невестку, Лю-эр стала важничать еще больше. Казалось, во всем дворе звучал только ее голос.

Фан Чэнъюй лежал на кровати и вздыхал. Смерть действительно стала бы для него облегчением.

В соседней комнате переодевалась Цзюнь Чжэньчжэнь. Несмотря на то что лицо ее казалось уставшим, выглядела она вполне безмятежно. Голос Лю-эр снаружи был словно прекрасным музыкальным сопровождением. Под него она могла записывать все, что когда-то давно говорил ей учитель касаемо медицины.

Она не волновалась и совсем не боялась. Небеса вернули ее к жизни, очевидно, желая, чтобы справедливость по отношению к ней восторжествовала.

Второй день молодоженов прошел в очень шумной обстановке. Чжэньчжэнь появилась в комнате только с наступлением сумерек.

Лю-эр выгоняла служанок из комнаты.

– Идите-идите, о Фан Чэнъюе позаботится молодая госпожа, – сказала она.

Позаботится? Она весь день даже здесь не появлялась, а теперь нагло заявляла, что позаботится о нем.

Смотря на молодого господина, который умиротворенно сидел в инвалидной коляске, словно ничего не видел и не слышал, служанки возмутились и почувствовали тоску.

– Можете идти, слушайтесь молодую госпожу, – с улыбкой сказал Чэнъюй.

А что им еще оставалось? Служанки склонили головы и огорченно удалились.

Глава 69 Не стоит торопиться

Сразу после того как Лю-эр расстелила постель, она радостно вышла и закрыла дверь. А тем временем Чжэньчжэнь, как и прошлой ночью, отправила Чэнъюя в ванну.

Бочка по-прежнему была доверху наполнена лекарственным отваром, однако по сравнению со вчерашним днем щипал он еще сильнее.

– Ты боишься боли? – спросила девушка, заметив, как взгляд Чэнъюя упал на бочку, после чего юноша заметно напрягся.

– Если жена искупается вместе со мной, я не буду бояться, – с ухмылкой сказал Чэнъюй, глядя на стоящую перед ним Чжэньчжэнь.

Девушка улыбнулась.

– Болею-то не я, – ответила она. – Тебе придется насладиться этим в одиночку.

Хотя он еще даже не оказался в воде, тело его тут же вспомнило вчерашнюю боль, которая словно разъедала кости.

Молодой господин вцепился за подлокотники.

– Ради того, чтобы супруга в будущем смогла потерять голову от удовольствия, я смогу вытерпеть это, – с натянутой улыбкой заявил юноша.

Цзюнь Чжэньчжэнь приподняла его с кресла и улыбнулась, услышав эти слова.

– Не разбрасывайся пустыми словами. Покажи мне, что способен это выдержать.

Только она закончила говорить, как снова бросила Чэнъюя в горячую ванну.

Фан Чэнъюй начал задыхаться. Но не от воды, а от боли.

Ему неожиданно захотелось плакать. А от этих чувств ему захотелось плакать еще больше.

Давненько Чэнъюй уже не поддавался эмоциям. Узнав, что он болен и не доживет до пятнадцати лет, юноша плакал буквально каждый день. Позже он осознал, что это бесполезно, и с тех пор не проронил ни слезинки.

Да, плакать действительно было бесполезно. Однако что дурного в том, что никчемный человек делал такие же никчемные вещи?

Цзюнь Чжэньчжэнь, подперев рукой подбородок, сидела подле юноши и смотрела на него.

– Вот размазня, собрался распускать сопли.

Фан Чэнъюй посмотрел на нее.

– Реветь, может, и жалко, однако лезть в петлю, не поплакав, не менее убого, – с серьезным видом парировал он.

Неплохо. До сих пор не потерял сознание, да еще и произнес такую длинную фразу.

Юная госпожа Цзюнь взглянула на него и улыбнулась:

– Ты при мысли о повешении даже этого осуществить бы не смог.

На этих словах Фан Чэнъюй отключился.

Разумеется, причиной тому была не злость. Разве мог он потерять сознание из-за нее? Только вот обморок из-за боли тоже не делал ему чести.

Что вообще честь значила для него?