Туатта де Данаан (СИ)

Долгое время участие Мишкиного отца в этой организации сводилось к ее финансированию и редким возлияниям с отцами-основателями, но когда парню исполнилось девять лет ситуация изменилась. Что уж точно произошло, Мишка не знал, но у отца начались какие-то трения с властями и налоговыми органами, бизнес перестал расти и даже напротив слегка зачах. И хотя денег по-прежнему было больше, чем семья была в состоянии потратить, у Мишкиного отца буквально сорвало крышу. Теперь он стал активным участником всех собраний и мероприятий партии, вошел в ее руководство, стал разговаривать исключительно на белорусском новоязе и уже в голос поносил русских - оккупантами и главными врагами свободной Беларуси.

Свое новое видение жизни отец естественно начал прививать и самому Мишке, а так как сын очень любил и уважал отца, то процесс как говорится, пошел. Единственно, Мишку так и не перевели в белорусскоязычную школу, в этом вопросе насмерть уперлась Мишкина мама, грозившая разводом и прочими карами, если ее сын не будет учиться в нормальной русской школе. Так и пошло, в школе и с мамой Мишка общался на русском, с отцом и его соратниками на белорусском. Единственное что его напрягало, так это то, что новый белорусский язык менялся быстрее, чем он успевал выучить предыдущую версию. И если дома все как-то наладилось и устаканилось, то вот в школе, все было не так безоблачно.

Для начала в его классе больше чем половина ребят считала себя русскими и показная белорусскость Мишки им ни разу не нравилась. Короче Мишку начали лупить, правда, получалось это плохо, все-таки третьеклассники это еще дети. Вот тут то и выяснилась вторая Мишкина особенность, у него иногда срывало крышу. Когда его очередной раз пытались побить двое одноклассников, парня первый раз прорвало. В общем, он чудом не поубивал мелких драчунов. И с этого момента между ним и остальными опустилась прозрачная стена. Мишка все так же ходил в школу, получал оценки, вроде бы даже с кем-то общался, но на самом деле он остался совершенно один. У него и раньше не было друзей, а теперь не осталось и приятелей.

Дома тоже все было, не слава богу. Ссоры родителей превратились в повседневное и практически будничное явление. Бизнес отца скукоживался и потихоньку умирал, в то время как его хозяин и основатель, большую часть времени посвящал заседаниям и пламенным речам, а не делам. И к окончанию Мишкой четвертого класса, отцовское дело закономерно прекратило быть. Два магазина пришлось за бесценок продать, а третий и вовсе отдать за долги. Что также закономерно, как только Мишкин отец перестал финансировать "ревнителей белорусского благочестия", кто-то, вдруг, вспомнил, что фамилия Кузьмин не совсем подходит для пропаганды национальной белорусской идеи. В общем Кузьмина-старшего вежливо попросили покинуть президиум. А когда тот не понял намека, то попросили уже менее вежливо, правда, до больницы дело не дошло.

Мишкин отец засел на даче и две недели пил горькую, на чем свет стоит кроя матом - белорусскую национальную идею, истинных белорусов, возрождение ВКЛ, а заодно, почему-то поляков, США и Советскую власть. После этого лечебного запоя, он напрочь забыл новояз, помирился с женой и засел за телефон, восстанавливать старые связи, преимущественно со знакомыми из России. После чего сорвался в Москву и уже спустя две недели начал новый бизнес-проект, но уже с ориентацией на РФ. В принципе все было бы хорошо, но эта история каким-то образом просочилась в школу, и Мишка оказался в очень не приятной ситуации. С одной стороны, все это националистическое словоблудие ему давно надоело и если бы не отец, он с удовольствием послал бы все это лесом, вместе с новоязом и прочими прелестями. С другой же, он столько лет конфликтовал с одноклассниками на почве белорусской мовы, что отказаться от нее теперь было просто решительно не возможно...

***

Так Мишка и шел погруженный в свои мысли, глядя себе под ноги, и лишь изредка сверяя направление, по ногам и спине идущего перед ним гнома. Из воспоминаний Мишку выдернул громкий окрик Дворина:

- А ну стой!

Мишка в недоумении остановился, поднял глаза и с удивлением уставился на полупрозрачную плиту портала, в который ушли Володя с Ольгой.

- Спасатель недоделанный! - между тем продолжал разоряться гном - Куды прешь? Ты вообще думаешь иногда, так, хоть ради разнообразия? Сейчас бы провалился и фьють - Дворин сделал не определенное движение рукой, которое, по видимому, должно было прояснить, как именно "фьють", но ясности не прибавило.

- Извините, задумался - промямлил Мишка.

- Ага, значит, иногда все-таки думаешь - констатировал разом успокоившийся гном - Только не вовремя и не о том! - снова заорал он - Вон, индюк тоже думал.

- Да в суп попал - не задумываясь, продолжил Мишка.

- Чё? - опешил Дворин, варварски прерванный в разгар своей воспитательной речи.

- Я говорю, да в суп попал - ответил Мишка.

- Кто? - подозрительно спросил гном.

- Как кто, индюк - продолжил объяснять парень.