Туатта де Данаан (СИ)

Пленный оказался на редкость разговорчивым, правда, уже после нескольких его фраз, Глеб очень пожалел об опрометчиво данном обещании. Ну, не было здесь пленников, не было и все! Рабы были, слуги были, почти такие же, как рабы, но чуть более привилегированные, во всяком случае, у них хотя бы оставались мозги и хоть какая-то, пусть и сильно урезанная свобода воли. Были хозяева и хозяева хозяев, а вот пленников не наблюдалось, должно быть по тому, что они не задерживались на этом свете, заканчивая свою жизнь в качестве жертв на алтарях.

Впрочем, Сашка, по словам монаха, еще был жив, это недоразумение, впрочем, вскоре должно было быть исправлено. Его должны были запытать сегодня. Вот именно на эту церемонию так и торопился пленный. Ибо был он мелкой сошкой и ради него никто церемонию откладывать бы не стал, а такие жертвы были большой редкостью, в их практически отрезанной от остального мира крепости-базе.

Парни рванули к дверям, но были остановлены криком монаха, мол, он все сказал, отпускайте. Глеб уж совсем было собрался отпустить этого голубокожего, но его опередил Мишка. Тот подошел к пленному, без всяких церемоний запихнул ему в рот кляп, завязал, чтобы его невозможно было выплюнуть, и слегка пнув, сказал:

- Тебе обещали жизнь, а не свободу. Так что сиди и молись, чтобы мы вернулись.

По дороге обратно к выходу, он неожиданно нагнулся и поднял с пола ключ, который идеально подошел для замка входной двери. Покинув запертого пленного, ребята поспешили в главный жертвенный зал. Глеб понимал, что то, что они делают, это по большому счету самоубийство, но поступить иначе просто не мог. Когда до зала оставалось всего ничего, Мишка внезапно остановился, взглянул в глаза товарища и сказал:

- Ты же понимаешь, что мы его не вытащим?

Глеб кивнул.

- Постарайся первой же стрелой его убить, второго шанса может и не быть, а потом уходи. По словам пленного, там узкая входная дверь, я их смогу долго сдерживать, а тебе еще Володю забрать нужно - Мишка протянул ему на открытой ладони ключ от двери.

- Я ни куда не уйду - твердо, медленно, почти-что по слогам ответил Глеб.

- Жаль. Хотя я в ответе не сомневался - улыбнулся Мишка - После выстрела, прикрывай мне спину, будем пробиваться к лестнице.

Они быстрым шагом, чтобы не сбить дыхание, отправились дальше, но в жертвенный зал попасть не смогли, они не смогли к нему даже приблизиться. Весь немалых размеров холл, перед залом был битком забит охраной, слугами и рабами голубокожих хозяев. Вся эта толпа некоторое время молча изучала новоприбывших, а затем, в полном молчании, бросилась на парней.

Ребята медленно отступали, Мишка рубил, колол, снова рубил, уподобившись какой-то безумной косилке, но было понятно, что с такой толпой справиться просто не возможно, сил не хватит. Они до сих пор были живы только по той причине, что их противники, по непонятной ребятам логике, их не обходили, а атаковали исключительно в лоб. И все это происходило практически в тишине, лязг железа, хриплое дыхание и какие-то приглушенные стоны умирающих не в счет. Не было ни воинственных кликов, ни команд, даже криков боли или ярости и тех не было. Враги атаковали и умирали в молчании. И это было жутко, если бы у Глеба было на это время, он бы, наверное, испугался.

Парень расстрелял практически весь свой боезапас, благо целиться было необязательно, очень уж кучно перли враги, потерял арбалет, у него выбили его из рук, а поднять оружие в такой свалке он не смог, и теперь орудовал кинжалом из-за спины Мишки. Правда, от его кинжала за все время пострадал лишь один гоблин, лишившийся уха.

Везение и так продолжалось слишком долго, одному из гоблинов удалось прорваться, преодолев защиту Мишки, и вогнать длинный узкий стилет ему в ногу, попав идеально между сочленениями доспеха. От того, что Глеб тут же проткнул ему горло своим кинжалом, положение не улучшилось. Мечник потерял подвижность, рана была, по всей видимости, серьезной и кровопотеря у Мишки была безумной, время отмеренное парням для жизни стремительно подходило к концу. Они отступили к стене, но это мало помогло, удары Мишкиного меча становились все слабее и он все чаще промахивался, а от Глеба без арбалета изначально было мало толку, вообще было не понятно, почему он до сих пор жив и даже не получил не единой царапины.