Тучи на рассвете (роман, повести)

Японец ждет доносов. Для ареста ему нужен повод. Ну а поводов Чо Ден Ок найдет сколько хочешь. Сейчас только и говорят о бушующей во всем мире войне. Разве не правильно арестовали по его сообщению старого текстильщика за сочувствие русским? А кто кому сочувствует, Чо видит по глазам. Пусть только заговорят о войне, и Чо сейчас же найдет врагов империи Ниппон.

Надо сегодня же составить список и отнести капитану Осанаи. Пусть действует. Пусть капитан будет надежной защитой для Чо Ден Ока.

Но чем чаще он доносил на подозрительных людей, тем больше боялся, что его будут бить. Он понимал, что поступал правильно — иначе ему не достичь больших чинов, — но все больше боялся неприятностей. В своей двери он сделал специальное приспособление, чтобы ее можно было запирать на ночь. Он теперь избегал появляться в толпе. Он и так много сделал, многого добился. Он сумел проявить себя не только в полиции, но и в отделении компании, где служил. Ему понадобилось всего три года, чтобы стать первым помощником самого Цуминаки.

А вообще этот Цуминаки — ничтожество. Ведь все дела компании в уезде наладил именно Чо, именно его изворотливость и умение прижать крестьян, его полная осведомленность о состоянии помещичьих хозяйств привели к тому, что Пучен дает Японии больше риса, чем другие уезды.

Правда, всю систему работы объяснил ему Цуминаки, но, конечно, не он ее придумал, и даже не Сеул, а Токио, где сидят подлинные хозяева комцании.

Чо Ден Ок первым узнал о том, что в столице действует «Лига мобилизации корейского народа». Он сразу понял, какое важное значение придают ей японцы. Еще из Сеула не поступило никаких указаний, а он уже организовал в уезде местное отделение. Многочисленные агенты Чо стали членами этой организации. Он расставил их по деревням, и они дают ему самые точные и полные данные о каждом участке земли: как он вспахан, что посеяно, какое использовано удобрение, как орошается участок и, наконец, какой ожидается урожай.

Чо отлично обо всем осведомлен. Достояние крестьян он подсчитывает точнее, чем они сами. Ошибки быть не может. Крестьяне еще только собираются начать уборку, а компания, по данным Чо, уже подсчитала урожай и распределила его весь до зернышка: сколько вывезут в Японию в виде налога, сколько пойдет помещику в счет арендной платы и, наконец, сколько будет добровольно пожертвовано на процветание Японской империи.

Члены лиги умеют собирать добровольные пожертвования. Ни один крестьянин не посмеет отказать, когда к нему явится член лиги.

На очереди у Чо новые планы. Он обязательно их осуществит. Восточно-колониальная компания уже получила в свое распоряжение все лучшие земли, все ирригационные сооружения, все лесные массивы страны. Но она может добиться большего. Чо Ден Ок сыграет в этом не последнюю роль.

В Токио сидят трезвые люди. Они ворочают гигантскими капиталами. Они поймут его. Он втянет в орбиту должников компании миллионы людей. А тех, кого засосет компания, она уже не выпустит.

У него много планов. У него такие планы, которые никому и в голову не придут. И в самом деле, ведь в уезде собралась вся полиция провинции, а кто расклеивал листовки о наступлении русских, так и не могли узнать. Он один раскрыл целый заговор. После этого он и получил назначение в Тэгу…

Стук в дверь прервал размышления Чо Ден Ока.

Это, судя по всему, мелкий служащий. Японцы входят вообще без стука. Помощники Чо стучат уверенней. А это даже не стук, а царапанье. Пусть подождет.

Проходит минута, прежде чем стук повторяется, но такой же тихий и робкий, едва слышный. Чо садится за стол, раскрывает папку с бумагами.

— Войдите.

Он смотрит в папку, не поднимая головы, лишь искоса поглядывая на вошедшего: спина согнута в поклоне, руки на коленях, носки вместе, пятки врозь. Широкая заученная улыбка.

Пусть постоит так. Пусть ниже гнет спину. Чо Ден Ок занят, он не может каждую минуту отрываться от важных дел. Пусть этот кореец улыбается ему так же, как японцам. Улыбаться должны все. Японцы научили людей вежливости.

Кореец идет, шатаясь от голода, но он должен улыбаться встречному японцу. Его бьют, но он должен улыбаться, потому что иначе не перестанут бить. Умер родной или близкий человек, надо просить у японского чиновника разрешение на похороны, — значит, надо ему улыбаться. Это признак уважения и почтительности. Надо широко улыбаться.

Пусть гнутся и перед ним. За спиной они его проклинают. Они ненавидят его больше, чем самураев. Он это хорошо знает. Но он научит их уважать себя. Пусть стоят, согнувшись и улыбаясь, пока не окостенеет позвоночник, пока судорога не сведет челюсти. Пусть знают, кто такой Чо Ден Ок.

Чо медленно отрывает глаза от бумаг, которые не читал, нехотя поднимает голову и рассеянно смотрит на вошедшего. Тот немного разгибает спину, ладони его отрываются от колен и скользят вверх по ногам. На лице застыла улыбка-маска. Вошедший готов что-то сказать, но Чо опускает глаза.

Он очень занят. Нельзя прерывать течение его мысли. Пусть не думают, что если он кореец, то всякий хваденмин может к нему врываться, как в свою хижину.