Туда, где живет счастье

Куров растерялся. Он-то рассчитывал, что сигнал подаст он или Магда. А если сигнал будет подавать посторонний человек, то как он увидит, что Ваня уже вышел из трубы? Нет, что-то в этом плане нечисто!

– Магда, ты точно не знаешь? – жестко повторил Куров.

– Откуда? Мне никто не сказал.

– Я хочу, чтобы сигнал подавал я, – с нажимом произнес Куров.

– Начинается... – Магда закатила глаза. – Зачем тебе это надо? Только лишняя ответственность. И потом, как ты увидишь, что Неверова уже вывели на прогулку?

– А как тот, кто наблюдает за Неверовым, увидит, что Ваня уже вылез из трубы? А если он замешкается? Споткнется, зацепится за что-нибудь! Всякое ведь бывает!

– Перестань придумывать! Никто не собирается убивать твоего сына. Что мы, изверги? Неужели ты не понимаешь, что если ты нажмешь кнопку, то в случае неудачи вся вина ляжет на тебя?

– Если я буду виноватым, – усмехнулся Куров, – все от этого только выиграют. В чем проблема?

– В том, что никому не нужны виноватые в провале операции, – отрезала Магда. – Все хотят, чтобы операция прошла успешно. А это значит, что кнопкой должен управлять надежный человек.

– А я ненадежный?

– Выходит, что так.

– А мой сын, значит, достаточно надежный, да?

Магда опустила глаза, но Куров успел заметить выражение ее лица – досада и раздражение. Куров взбесился:

– Магда, пойми. Это мой сын! Я не хочу, чтобы его разорвало в трубе.

– Да успокойся ты! Никто этого не хочет! – крикнула в ответ Магда.

– Неужели? – Куров попробовал успокоиться, но получалось плохо. – Мы ведь взрослые люди, и ты должна понимать, что пролом в стене должен быть. Только тогда операция пройдет успешно. Неверов будет спасен. А мальчик никого не волнует. Останется он в трубе или выберется – какая разница?

– Ты слишком плохо думаешь о Неверове, – улыбнулась Магда, гладя Курова по плечу.

– Разумеется, – подтвердил Куров.

– И обо мне.

– Я не уверен, что Неверов рассказал тебе все.

– Тебе надо лечиться, Куров, – рассмеялась Магда. – У тебя паранойя.

– Надо, – согласился Куров.

Он замолчал, потому что говорить больше было не о чем. План был ненадежный, шаткий, но отказываться поздно. И потом... может быть, он в самом деле напрасно плохо думает о Неверове?

Куров взял Магду за руку. Магда ласково улыбнулась и посмотрела на Андрея. И тогда Куров, в душе проклиная себя за цинизм, задал вопрос, который давно вертелся у него в голове.

– Магда... а как ты потеряла ребенка?

Улыбка исчезла с губ Магды.

– Тебе зачем?

– Расскажи мне, – тихо попросил Куров. – Просто хочу знать.

– Она заболела. Вылечить ее не смогли. Вот и все, – сухо ответила женщина.

– Ты любила ее?

– Почему ты спрашиваешь?

– А что такого?

– Раньше тебе было все равно.

– Теперь не все равно

– Любила, – призналась Магда, опуская глаза.

– А говорила, что возненавидела еще до рождения.

– Да, – согласилась Магда. – До рождения ненавидела. И потом тоже... ненавидела. Три года я ее ненавидела, целых три года.

– Она умерла в три года?

– Нет, в четыре.

– Так что случилось, когда ей было три?

– Зачем ты меня мучаешь?

– Хочу знать, – сказал Куров.

Магда замолчала, бездумно скользя взглядом по водной глади. Куров обнял ее за плечи, притянул к себе. И Магда вдруг заговорила:

– Когда она родилась, я прошла через все круги ада. Я кормила грудью, а она высасывала из меня все соки. У меня темнело в глазах, я падала в обмороки. И не чувствовала ничего, кроме усталости. Боже, Куров, ты бы знал, как я уставала! Но у меня не было ни единой минуты отдыха. Двадцать четыре часа в сутки вокруг меня толпились родственники, мои и мужа. Они то и дело давали советы, ругали, объясняли, какая из меня плохая мать. Муж отдал меня на растерзание своей мамаше. Та ругала и меня, и моих родителей. У моей матери быстро возник комплекс вины за то, что она воспитала такую плохую дочь, и она нападала на меня с удвоенным рвением. А меня надо было просто пожалеть, дать выспаться. Я лежала полубезумная, истекая молоком и кровью...

Куров молча поцеловал Магду в висок и нежно погладил по щеке. Бедная, бедная девочка! Зря ее мать тогда отказала ему. Зря он уехал. Если бы он остался, Магда никогда не знала бы этих кошмаров.

– Бедная моя девочка, – неслышно прошептал Куров, и Магда, ободренная поддержкой, продолжила: