Тугова гора

Он и сам понимал, что, если не вырваться из стремнины, лодку затащит — и тогда гибель. А лодка скрипела, стонали весла, крупный пот, смешанный с дождевой водой, катился со лба юноши, жилы на руках вздулись. Вдруг Россава приподнялась, приложила ладони к губам, — пронзительный крик разнесся над водой. Она напряженно вглядывалась в берег левее протоки. Еще раз тонко и протяжно подала сигнал. Седобородый костлявый старик вывернулся из-за деревьев, увидел суденышко. На какое-то мгновенье он скрылся, потом появился уже с длинным шестом; опираясь на него, споро побежал к берегу.

С неимоверным трудом Василько все же отвернул лодку от Гнилой протоки, течение заметно стало тише, оглянувшись, чтобы посмотреть, к какому месту приткнуть лодку, он застыл в изумлении: на холмистом берегу, совсем рядом, сдерживая мятущихся коней, крутились всадники в лохматых остроконечных шапках, в длинных одеждах. Грузный человек в черной рясе что-то истошно кричал, показывая в сторону старика с шестом.

— Росинка, что это? Кто они? — Василько никогда не видел татар, кроме любопытства, ничего не испытывал.

С берега змеей метнулась тонкая волосяная веревка, захлестнула плечи. От резкого рывка юношу едва не выкинуло из лодки. Старик с шестом, выкрикивая проклятья, бежал к ним. Несколько стрел полетело в его сторону, и ему пришлось укрываться за деревьями.

Два всадника, не стерпев, поскакали к старику, но кони тут же провалились и скрылись вместе с людьми в трясине.

Глава третья. Замятня

1

Взволнованный Дементий стоял у порога, спрашивал соседа:

— Степан, что здесь произошло? Не ведаешь ли, где мой Филька?

— Ты?.. Вернулся?..

От Дементия не укрылся испуг в глазах Степана. Сидел он за столом, ел ржаной пирог с рыбой, запивал из ковша брагой. Праздник себе устроил сосед: на плечах новая рубаха с подпояской — в такой в кузню не пойдешь; лицо распаренное, волосы еще влажные — вроде бы неурочное время выбрал для бани. Напротив, раскинув костлявые локти, сидел за столом Филькин сверстник — Васька, — тоже с отцом ходил в баню. Парень ерзал, хотел что-то сказать, но суровый взгляд отца удерживал. И это отметил Дементий.

— Чему ты удивляешься — «вернулся»? — Дементий продолжал стоять у порога: сосед не пригласил пройти, присесть. — Или слух какой был?

— Спрашиваешь… Я чаю, не было тебя, если не знаешь, что тут произошло. — Степан постепенно приходил в себя, говорил ровным голосом, только босые ноги беспокойно передвигались под столом.

— Верно, не было меня.

Дементий только что вернулся. Дождь, оказывается, и в городе был знатный: всюду лужи, омытые от пыли деревья весело зеленели, даже прокопченные избы казались свежее. Но удивило кузнеца: раньше в разгар дня на улицах сновал народ, звонко перестукивали молотки в кузнях. Сейчас слободка как притаилась. Почувствовав неладное, кузнец заспешил на свое подворье. Все порушено, все перевернуто. Позвал Фильку, хотя и понимал: будь он здесь, давно бы на грохот колес выбежал. Спустился в подклет (там тоже черт ногу сломит), заглянул в кузню. Парня нигде не было. Вот и пришел к соседу, спрашивал. Испуг в глазах Степана насторожил: «С чего бы это он? Плохое случилось с парнишкой, боится напрямик сказать?» Взгляд у соседа увертливый, будто вину за собой знает. Непонятный, темный человек Степан: со своими посадскими дружбу не водит, к купцам ластится, любому кольчужку сделанную сбудет — давали бы злато.

Дементий холодно переспросил:

— Так что же тут было? В избе все перевернуто, мальчишки нет…

— Увели его ордынцы за твои долги. Так сказали… Ищи в Ахматовой слободе. Многих должников увели туда, а кто противился — на месте порубали. Не приведи господь, что тут было…

— Какие долги? — Кузнец не мог прийти в себя от изумления. — Не бывал я в долгах: ни у князя, ни у церкви, тем более у татар, знаю, как они долги взыскивают.

— Меня не касаемо, — равнодушно отозвался Степан, — был ты в долгу или не был.

— Но хоть Филька-то мой жив?

— Будто жив. Васька вон видел: вели твоего приемыша на веревке. Монах Мина был с ордынцами-численниками. Ищи монаха.

Упоминание о себе Васька принял за разрешение говорить. Да и то: почти все происходило на его глазах, а отец сурово зыркает, не дает словечка вставить. Зачастил бойко:

— Он, как узнал от тятьки, что ты к лешакам подался, сразу бросился к тебе в избу…

— Болтай, негодник! — Степан хлобыстнул сына по лбу громоздким деревянным ковшом. Васька взревел, кинулся из-за стола и мимо Дементия — на улицу. Оттуда послышалось визгливое:

— Заповадился драться! У-у!..

— Очумел он, не слушай, — успокаиваясь, сказал Степан. — Монах и сам знал, куда ты поехал, переспрашивал только — правда это аль нет? Так сказал я ему: мне то неведомо, и дорогу к лесным людям я не знаю.

Неизменившимся голосом, подавляя нахлынувшую ярость, Дементий сказал:

— Будь так, сосед. Живи с миром. Спасибо, хоть указал, где искать парня.

2