Тульский-Токарев. Том 2. Девяностые

— Что?! Человек, с которым мы каждый день нарушаем все мыслимые инструкции, не говоря уже об У К, пытается отомстить телке, которая с ним жила, через нас же! И притом тупо и глупо! Это уже наше общее извращенно-сексуальное дело! — окончательно сформулировал чужую низость Токарев.

Ткачевский вздохнул и попытался (неудачно) найти смягчающие обстоятельства:

— Ну, она… наверное, действительно… того…

— Да хоть «этого». Сука изумрудная! Завтра на нас же настрочит! — совсем разошелся Василий Павлович.

— Надо как-то…

— Да не как-то — а в хавальник пару раз! — встрял в разговор Лаптев, которому Усенков давно не нравился. Бывают такие дворовые шибздики: вроде бы со всеми вместе портвейн лакают, а как до драки доходит — только раненых добивать и могут.

— А на ЧПОКа разработка в УУРе, — сделал последнюю попытку предупредить начальника Ткачевский.

— Да хоть бесшумные хеликоптеры за ним следят! Твою мать! Я с ним вчера на осмотре места происшествия, на этом вонючем томатном складе покрышки «скоммуниздил»! — не унимался Токарев.

— Я давно с Усенковым работать не могу! — окончательно открыл карты Лаптев.

— Говори!!!

— Зашли мы как-то к моему корешу… так, по стакану принять. А на шкафу у него в комнате пистолет пневматический лежал — мы из него по пьянке по воробьям стреляли. Он так лежал, что видна была только рукоятка — так что, ежели не знать, то очень на настоящий ствол похоже. Усенков все зыркал, но показать не попросил… Так вот: через недельку моего приятеля вызывают в райотделы КГБ и — так издалека — мол, ежели у вас есть огнестрельное оружие, то за добровольную дачу ничего и не будет…

— И ты молчал?! — ужаснулся после долгой паузы Токарев.

— Доказательств-то нет…

— Ага… Вот и повод в обнимку с причиной… Приплыли… В нашем краснознаменном гвардейском экипаже!

В тот же вечер Лаптев, Токарев и Ткачевский выработали стратегию. На следующий день с ними полностью согласились другие коллеги по сыску. Усенкова решили выжить в главк на повышение. Светлану не привлекали, да она и сама бы отвертелась. Оба квартирника сели через полгода.

Усенков же вскоре перебрался в 6-е управление по борьбе с организованной преступностью, а потом, не задержавшись и там, перебежал работать в инспекцию по личному составу, где и нашел себя. Зная все примочки уголовного розыска, он щемил бывших коллег грамотно и немилосердно.

Вот такой славный парень прибыл разбираться по своей линии в обстоятельствах операции, результатом которой стало задержание Вани-Вани — с одной стороны, и гибель Ужинского — с другой.

Артем увидел, как переглянулись Лаптев с Петровым.

Сергей сжал зубы и буркнул:

— Приперся… с холуями…

— Этим только бы красной кровушки похлебать! Чистенькие-то какие, глаженые, сытые… — согласился с товарищем Петров-Водкин.

Усенков чувствовал, как его встретили, но старался быть объективным: несмотря на всю свою стервозность, он видел и рабочее нутро этого дела.

Ералаш в РУВД был полный! Вскоре большинство приехавших устали и потихоньку стали разъезжаться — рассказывать, как они устали. Те, кто должен был работать — остались работать, обессиленные, но опершиеся друг на друга. Яблонская тоже осталась, она сама писала бумажки, бумаженции и бумажищи.

Токарев-старший крепился и старался не орать. Один раз, когда что-то не сработало в телефоне, Артем увидел, как дрогнуло лицо отца — и он даже испугался, что Василий Павлович заплачет. Яблонская тоже заметила, как заходил его кадык, она схватила Токарева-старшего за рукав и вытащила в коридор.

— Ты успокойся, успокойся, — донеслось до Артема. — Скоро ты хоть одно, хоть масясенькое доказательство найдешь в отношении убийцы, установишь его, и я гарантирую — он будет сидеть! Я тебя дома буду ждать, ты выспишься…

— Спасибо, Ларка…

И до Артема донесся звук поцелуев. Токарев-младший только головой покрутил. На Артура Артем вообще старался не смотреть — Тульский словно состарился сразу на несколько лет, лицо его посерело, и только глаза горели каким-то жутковатым огнем. Постороннему человеку он бы показался полубезумным.

Надо сказать, что в такие часы в отделе УРа видимая обстановка кажется полнейшим бардаком и абсолютной бессмыслицей. Бродят какие-то друг друга не знающие люди. Заходят то ли посторонние, то ли свои, что-то говорят, забирают или приносят какие-то бумаги. И никто, поверьте никто не спрашивает:

— А кто это?

Раз ходят, значит надо. Задержанные и свидетели объясняют по нескольку раз одно и тоже, потом начинают путаться. В этом хаосе на самом деле и заложен некий непознанный порядок, невидимый постороннему.

— Лаптев! Лаптев!!! Это что за хрень у меня на столе?! — кричал Василий Павлович, отшвыривая от себя документ, присланный из УВД города Махачкалы.

— А это их ответ! — махал рукой Лаптев.

— Ответ на что?! «На ваш запрос сообщаем, что установлено место проживания матери и трех сестер разрабатываемого в Шалинском районе…» Что это?