Тульский – Токарев

– Да, собственно говоря… Мы, когда на квартиру Верейских приехали, – там обнаружился гостивший у них племянник двенадцати лет. Гриня. Я с этим Гриней потолковал по душам и вот что выяснилось – пока дядя-злодей со взрослыми на кухне о высоком толковал, мальчик в прихожей залез в карман его пальто и вытащил оттуда фотографию «Полароид» с изображенной на ней девушкой, прямо скажем, без одежды. И вот на этой фотографии был написан некий телефон и красивое русское имя Маша. Фото Гриня не без внутренней борьбы (он, вообще, испугался и решил, что шум – по его поводу) отдал нам. Мы к Марии – а она: да, дескать, был такой, приходил, но мы, мол, плохо знакомы! Вот и вся недолга. Сейчас злодея ждут в ее хате, думаю, что к вечеру приведут. Никуда не денется, отдаст, подлец, достояние республики!

– Так просто! – чуть разочарованно протянула Светлана.

Артур хмыкнул:

– Придется рассказать правду. На самом деле все происходило так: я шел по мокрому карнизу, держа в зубах пистолет Макарова, так как знал, что преступник дерзок и вооружен…

– Артур, вы что, меня за дуру принимаете?

– Виноват! Так, убираем Гриню и пишем: «В ходе глобальных оперативно-следственных мероприятий при содействии сотрудников 7-го ГУВД…

– 7-е УВД… – это как? – не поняла Света.

– Это «ноги»[20],– окончательно запутал ее Артур и продолжил:

– …при поддержке сотрудников ГАИ и непосредственном курировании руководства главка…

В этот момент дежурный по местному телефону передал Тульскому, чтобы он связался с Токаревым. Артур быстро набрал номер:

– Тульский, Василий Павлович!

– Здорово, Артур! Взяли этого черта! Приезжий, из Красноярска… и действительно там историк какой-то… с ума сойти! Будь на подхвате – сейчас тушку подвезут!

– Есть! Журналистка вам нужна еще?

– Какая журналистка?

– Как какая… Светлана…

– Ты о чем?

Тульский мгновенно все понял и показал кулак Свете, начавшей медленно приподниматься со стула.

– Да шучу я, Василий Павлович, подумал просто – а может, это событие в прессе осветить?

– Артур, ты меня иногда пугаешь, – сказал после короткой паузы Токарев и повесил трубку.

Тульский сложил губы бантиком и молча посмотрел на Свету, девушка вздохнула, оправила юбку (так, что она задралась еще выше) и закатила минуты на две речь, адекватную явке с повинной.

– Чистосердечное признание смягчает вину, но увеличивает срок! – строго сказал в ответ Артур, а про себя подумал, что она просто молодец. Тем не менее он для блезиру выдал еще несколько строгих фраз о том, чем грозит нарушение режима секретности, и лишь потом сказал по-человечески:

– Позвони мне вечером – расскажу, что смогу.

Вечером Света позвонила – Тульский, кстати, неожиданно для себя даже дергался – а вдруг не позвонит? Услышав в трубке ее голос, Артур тут же обрел свое обычное уверенное нахальство:

– Ну-с, раскололи голубчика. Интересная мелодия насвистывается. Хочешь узнать?

– Хочу. Очень хочу, – несколько двусмысленно отозвалась Света.

– Живешь одна?

– Ну-у… можно сказать, что сейчас – одна.

– Накрывай на стол!

– Нет проблем!

– Адрес?..

…За стол они сели только глубокой ночью, так как не успели дойти до него, когда Тульский пришел в гости. Артур потом долго ломал голову – кто же кого трахнул – он ее или она его? Хотя, в общем-то, это не имело никакого значения… На следующее утро Тульский, конечно же, опоздал на службу…

Так с той ночи и завертелось у них со Светланой не пойми что – и романом это нельзя было назвать, потому что обошлось без ухаживаний и вздохов, но, с другой стороны, не сводилось все и к простому перепихону. Сладко было Артуру со Светой, просто на удивление сладко. Может быть, так сладко и легко, как еще ни с кем не было. Она вытворяла в постели такое… Да и не только в постели, но и на столе, и в кресле, и просто стоя… И при этом так стонала своим детским голосочком, такое говорила в предоргазменном угаре, что Артур «улетал», терял голову, становился ненасытным. В нем просыпалась какая-то сексуальная жестокость, ему хотелось, чтобы она орала еще громче, и она действительно орала не стесняясь. А потом, опустошенный и обессиленный, он не испытывал желания побыстрее смыться куда-нибудь, наоборот, в нем просыпалась какая-то нехарактерная для него нежность, ему нравилось гладить ее, и трогать, и прижиматься к ее заднице – до тех пор, пока желание снова не захлестывало его… При этом Артуру было со Светой еще и интересно разговаривать – ее начитанность удивляла и интриговала не очень-то жаловавшего книги опера. И вообще, ему было лестно, что она не кто-нибудь, а журналистка, – в те времена к представителям этой профессии относились, можно сказать, с пиететом. Артур, конечно, внешне никакого почтения не выказывал, наоборот, покровительственно посмеивался над Светланой, но в глубине души… Бог его знает, может быть, сказывалась и разница в образовании – у Светы-то было высшее гуманитарное, а у Тульского – сомнительное среднее…