Тумак фортуны, или Услуга за услугу

— Прежде чем покинуть вас, любезнейший, я хочу сказать несколько слов о той самой квитанции, которую вы до сих пор держите в руке. Вот, видите аббревиатуру в правом верхнем углу? СДМ. Что означает: «Служба Деда Мороза». Так вот, подписка, выданная вам, оформлена на три месяца, но деньги внесены за весь следующий год. Если вы захотите продлить подписку на следующий квартал, вам достаточно явиться в любое отделение связи до пятнадцатого числа последнего предподписного месяца и предъявить контролёру эту квитанцию. Подписка будет продлена автоматически, и всё благодаря этим трём буквам, СДМ.

— А почему бы вам не подарить мне подписку на весь год, тем более что деньги всё равно уже внесены? Какой в этом смысл?

— Смысл есть, — загадочно произнёс Дед Мороз. — Может статься, вы не захотите продлевать подписку. Вам предоставляется полная свобода выбора.

— Почему же это не захочу? — Я пожал плечами. — Очень даже захочу.

— А вы не торопитесь с выводами. Всё дело в том, что подписка эта не простая, и вы в этом сами скоро убедитесь.

Что-то этот тип не договаривает.

— Ничего, скоро вы всё поймёте, — мягко сказал он и взглянул на звёздное небо. — О, уже без двадцати двенадцать. Вам пора, сударь, негоже Новый год встречать на улице. Торопитесь, ровно в 12.05 вам позвонит ваша супруга.

Мне вдруг стало казаться, что я стою перед ним совершенно голый. Вот чёрт, этот Дед Мороз прекрасно осведомлён!

Он улыбнулся.

— Прощайте. И помните: грядущий год готовит вам немало сюрпризов. С наступающим вас, Василий Петрович. И всех благ. Адью!

Он повернулся и исчез в темноте. А я, обалдевший, ещё несколько минут шарил невидящими глазами по пустынным тротуарам и медленно съезжал с катушек. Потом спохватился и кинулся вверх по лестнице. В одном он прав: Новый год нужно встречать дома.

Когда я влетел в квартиру, куранты уже начали отсчёт. Я врубил телевизор, выхватил из загашника пузырь и в два счёта смахнул пробку.

С последним ударом часов я опрокинул-таки стопку и теперь уже не спеша начал наполнять вторую.

В 12.05 позвонила Светка.

Глава четвёртая

Очухался я на следующий день далеко за полдень. Светка к тому времени уже была дома и теперь суетилась на кухне. Пахло жареной картошкой, салатом «оливье» и свежими огурцами. Ото всех этих ароматов у меня засосало под ложечкой. Я был голоден, как тысяча волков-альбиносов. О вчерашних событиях я поначалу даже и не вспомнил.

Попытался подняться с дивана, на котором спал, даже не удосужившись раздеться, но не тут-то было. Перед глазами вдруг всё заплясало, заёрзало, закружилось, и я снова рухнул на подушку, обессиленный и опустошённый. Видать, те два пузыря, что я вылакал за ночь, всё ещё бродили в моём нутре. Организм настоятельно требовал опохмелки.

В комнату вплыла Светка.

— Очухался, пьяница, — беззлобно сказала она. — Вижу, времени зря не терял. Ишь, бледный какой. Трещит, небось, голова-то?

— Ой трещит, — жалобно проскулил я. — Свет, полечиться бы, а?

— Ну что мне с тобой делать, — покачала головой она. — Ладно, полечу. Исключительно ради праздника.

Она снова ушла на кухню и тут же вернулась с непочатой бутылкой «Распутина».

— А вот это по-нашему! — воспрянул я духом и неуклюже сполз с дивана. Молодец у меня всё-таки Светка!

— Садись к столу, Вась. Встретим Новый год по-человечески. Лучше поздно, чем никогда.

Мы прекрасно провели остаток дня, первого дня Нового года. От вчерашнего дурного настроения не осталось и следа. Жизнь всё-таки не такая уж и подлая штука, как мне мерещилось накануне. Это уж точно.

На следующий день, то бишь второго января, мне предстояло выходить на смену. Башка поутру была мутной, тяжёлой и дурной. Башка гудела, словно церковный колокол. Идти на работу страсть как не хотелось, но идти было надо. Некуда нам, пролетариям, деваться, такой уж наш жребий.

Когда я уходил, Светка ещё спала. Пусть выспится, подумал я, у ней сегодня выходной.

Проходя мимо почтового ящика, я машинально вынул из него корреспонденцию и сунул к себе в сумку. На работе почитаю, решил я.

Мороз снова спал, воздух был влажным, тёплым, дул южный ветер. Небо затянуло сплошной облачностью, а под ногами противно хлюпала снежная жижа. На душе было тоскливо и муторно. Идти никуда не хотелось, а хотелось лежать на диване пузом кверху и плевать в потолок.