Туман

– Обязательно, – прозвучало с тем же равнодушием, и девушка чуть брезгливо отстранилась от отца, прошла в кухню и о чём-то тихо спрашивала мать.

Руки подполковника обвисли, как мокрые тряпки, и сам он весь ссутулился до невозможного образа. Он с трудом понимал, что с ним сейчас такое происходит и что с этим состоянием делать дальше. Невыносимая тоска и злоба накрыли его. Он почувствовал себя ненужным посетителем, оказавшимся по случайности не в том месте и не в то время. Ему хотелось бежать отсюда, от этих чёрствых особей женского пола, зацикленных только на себе. Униженный Жмыхов стоял в коридоре и жалел: зачем он не остался у Юрки в гостиничном номере, ведь тот ему предлагал. Первая возникшая у Михаила Анатольевича идея и была, как раз, вернутся в гостиницу, но, представив, с каким неприятным осадком он вновь встретится с другом, он передумал. Озлобленный на весь мир подполковник милиции обулся, набросил на себя китель и вышёл из квартиры, смачно хлопнув дверью, чтобы эти две куклы поняли, с каким негодованием он уходит.

Выйдя из подъезда, он достал мобильный телефон, вызвал служебную машину и стал ждать, прохаживаясь пасмурной походкой от подъезда к подъезду, разбираясь в своих хмурых мыслях. И вроде бы стоит посочувствовать в данной ситуации Михаилу Анатольевичу, но он относится к тому типу мужчин, которые считают, что даже такое неприятное душевное состояние находится под их контролем, и постороннему лицу лучше в него не влезать. А рассуждения его были примерно такими: – сколько же он добра сделал, для этих двух «поганок», от которых настоящей благодарности никогда не дождёшься. Когда же они научаться его ценить? Со всеми своими проблемами они первым делом бежали к нему, и он-то их умел выслушивать, и чем мог, помогал. А сейчас, когда он пришёл домой в радости от встречи с другом и нахлынувших воспоминаний, разделить эту радость не с кем. Это же так просто: выслушать, понять, и можно ничего не говорить, а только улыбнуться. А если он – подполковник милиции, допустим, принесёт семье какие-нибудь служебные проблемы, то чего тогда ждать от этой семейки? Эти «сонные тетери» встрепенуться, и будут шарахаться от него по углам, как от заразы? Жмыхов сделал неутешительный вывод, что его личные чувства никому не нужны. Так пусть же и его бабы катятся ко всем чертям, хотя бы на время.

Подъехала белая «иномарка» с голубой полосой по борту и сине-красной световой стойкой на крыше. Всё тот же молодой водитель в милицейской форме, не выходя из машины, спросил:

– Куда поедем, Михаил Анатольевич?

– За город в двухэтажку, – буркнул Жмыхов.

– За мадамой заезжать будем? – привычно поинтересовался шофёр.

– Нет, Серёженька, сегодня никуда заезжать не будем. Настроение не то, – пожаловался начальник и погрузился на заднее сидение.

Машина, вызывающая у обычного автолюбителя, по крайней мере, опаску, выехала со двора и вскоре её габаритные огни слились с другими огоньками транспорта в потоке улицы, унося за пределы города оскорблённого в своих чувствах подполковника Жмыхова.

В каком-то старом фильме звучала такая фраза: «Счастье – это когда тебя понимают». Наверное, в некоторых случаях можно с этим согласиться, но вначале хочется разобраться, что же происходит с человеком, когда его всё-таки не понимают. А случается обычное нервное расстройство, с которым в одиночку разбираться – болезненное и, порой, гиблое дело. Это не палка о двух концах, а копье с острым наконечником, которое карябает или вонзается в грудь, а тупое окончание древка болтается из стороны в сторону, никому не нужное. А ещё непонимание похоже на горькую несъедобную кашу, которую человек сам же себе и заварил. Только умные люди после двух ложек отставляют тарелку в сторону и, с лёгким сожалением о пропавших продуктах, начинают задумывать новое блюдо, а другие наедаются этой кашей на зло, чтобы потом изрыгнуть её на всех и на каждого. И ведь, чтобы меньше было этих отходов, стоит каждому из нас хотя бы только сделать вид, что мы понимаем друг друга.

Ах, сентябрь – печальный новатор осени по укорачиванию вечеров. Зачем ты так спешишь спрятать свою огненную позолоту в ночную тишину?

Округа возле серого двухэтажного дома безропотно уже сдалась в плен густым сумеркам, лес возвышался тёмной пугающей стеной, руины машинной станции словно превратились в какой-то скорбный призрак прошедшей войны, а заброшенные огородные участки и вовсе съела сизая пелена, появившаяся непонятно откуда ещё ранним вечером. Мрачную чёрную картину можно бы было назвать: «Исчезновение мира», если бы не несколько горящих окошек в доме, да развешенное во дворе постиранное Милой Добротовой бельё, не сопротивлялись этому «исчезновению».

Максим Зиновьев рассказал Светлане Александровне про сегодняшнюю встречу со своей бывшей девушкой и теперь жадно уплетал пельмени, с благодарностью поглядывая на мать.

– Как у тебя продвигаются поиски новой работы? – спросила она без всякой надежды на положительный результат.