Туман искажений (СИ)

А уж гримёром он был экстра-класса. Как-то, Леониду Ильичу Брежневу понадобился двойник, и Илья Абрамович сделал такой грим, что жена Леонида Ильича не смогла отличить двойника от оригинала и упала в обморок.

Оглядев Ткачёва, Хуль удовлетворённо кивнул:

— Прекрасная фактура. Только коротко отрезать волосы под парики. И кожа отменная, на ней любой грим ляжет, как родной. Давайте я из вас сделаю американского президента, а настоящего мы украдём? Кстати, телосложением вы тоже подходите.

— Я не говорю по-английски, — возразил Ткачёв.

— Так заставите их говорить по-русски!

— Хорошая идея! — поддержал гримёра Хмель. — Тем более Билл Клинтон обещал приехать на парад в честь пятидесятилетия Победы. Мы быстренько махнём вас местами.

— Да идите вы! — махнул рукой Ткачёв.

Евгений Арсеньевич выходя на улицу, подумал, что бывший генерал Ткачёв его обманул. Хотя, почти три недели назад, Гришаев ездил на кладбище и смотрел гранитный памятник на могиле Андрея Викторовича. Правда, без фотографии.

Если не обманул, тогда почему никаким образом не даёт о себе знать? Куратор Гришаева сегодня довольно резко высказался по этому поводу. Неужели Ткачёв, взяв миллион, просто скрылся в неизвестном направлении?

Евгений Арсеньевич был настолько занят своими мыслями, что не заметил, как девушка, сидевшая рядом с ним в вагоне метрополитена, уступила место старику с палочкой. Гришаев почувствовал запах старого человека, и поморщился. Даже немного отодвинулся.

— Простите, — прошамкал старик беззубым ртом, обращаясь к Гришаеву. — Вы не выходите на «Сокольниках»?

— Выхожу. А что?

— Не поможете мне тоже выйти? Я к внучке еду, а в ентом метро боюсь заблудиться.

Евгений Арсеньевич вздохнул — только старика сейчас не хватало.

— Помогу…

— Шпасибо! — старик величественно скрестил ладони на палке и выпрямил спину, положив на колени авоську.

На станции Гришаев вывел старика на улицу, и хотел было поскорее расстаться с ним, но дед цепко держал полковника за рукав пальто.

— Не побрезгуй, мил человек, — он достал из авоськи небольшой сверток из бумаги. — Возьми в подарок.

Евгений Арсеньевич хотел решительно отказаться, но старик настоял.

— Не обижай, я же от души…

Гришаев кивнул и пошёл домой. По дороге хотел выкинуть «подарок» в урну, но чутьё подсказало ему, что нужно сначала посмотреть — что внутри свёртка. Зайдя в подъезд, полковник развернул бумагу и увидел небольшой аппарат с толстой антенной. Ещё внутри лежала записка, оказавшаяся инструкцией. Печатными буквами было написано, что следует поднять антенну, и нажать на зелёную кнопку вызова. Внутри свёртка была ещё коробочка. Как поясняла инструкция — это был аппарат для защиты от прослушивания. И ещё два отдельных блока для зарядки.

Гришаев радостно улыбнулся, потом посмотрел по сторонам и шустро забежал в свою квартиру. Бумагу и инструкции тут же сжёг в унитазе. Вымыл руки и ещё какое-то время сидел в темноте на кухне, рассматривая необычные вещи.

Собрался с духом и, следуя инструкции, включил «антипрослушку». На коробочке загорелась крохотная красная лампочка. Задернув шторы на окне, поднял антенну телефона и нажал зелёную кнопку. Раздалось короткое пиликанье, а затем голос Ткачёва:

— Добрый вечер, Жень. Я понимаю, что ты получил посылку.

— Да, — вздохнул облегченно Гришаев. — И как теперь вас называть?

— Иван Иванович. Ты инструкции внимательно прочитал?

— Да.

— Хорошо. Время разговоров не больше трех минут. Куратору можешь доложить, что мы готовы к работе. И ещё… какое-то время ты будешь без прикрытия, так что будь очень осторожен. Предельно.

— Понял. Отбой.

За ночь и за утро, Гришаев унял возникшие, было, эмоции, и к куратору заходил спокойный и чуть расслабленный.

— Что случилось, полковник?

Евгений Арсеньевич вынул из кармана пиджака «глушилку» и нажал кнопку.

— Мне передали средство связи. Они готовы к работе.

— Я вижу, — улыбнулся куратор. — Наконец-то. А то я уже и отчаялся. Передайте, что мне срочно нужна личная встреча.

— Когда?

— Сегодня. В шесть вечера.

Полковнику с трудом удалось найти место, с которого он смог бы позвонить Ткачёву, оставшись в одиночестве. Отдельного кабинета у него не было, в здании подходящих мест тоже не было, и, вообще, он осознавал свою ошибку. Вместо того чтобы искать надёжные места для контакта, он посвятил время бесполезным рефлексиям, усомнившись в Андрее Викторовиче. И ещё он хорошо понимал, что как посредник он очень уязвим — он знает в лицо бывшего генерала, а это может поставить под удар всю структуру. Хотя… Ткачёв покоится на кладбище, и, наверняка, сумел изменить внешность. А больше он ничего и не знает, кроме того, что теперь бывшего генерала зовут Иван Иванович.