Туман Лондонистана

Радж собирался ужинать, когда я появился, и предложил мне разделить трапезу. Из соседнего ресторана, как я понял, тоже принадлежащего семейству бывших беженцев, уже была принесена дюжина плошек с едой, разной по цвету, но чуть не одинаковой по вкусу, такой она была острой. Мы цепляли ее поджаристым душистым наном (на этот раз не чесночным), и запивали зеленым чаем. Третьим за столом был старик с седой густой бородой и загорелым бритым черепом. Это был дед Раджа, один из спасенных бенгальских детей. К счастью, для него я был не русским, а американцем, так что эта тема в разговоре не всплыла. Да старик нас и не слышал, он, едва заметно покачивая головой, произносил про себя мантры.

– Службы безопасности, как правило, пишут с камер на кассеты VHS, – продолжил Радж. – Сколько их получится, как ты предполагаешь?

Это я так перевожу с английского. В этом языке, как все знают, такой разницы нет, но мне показалось, что мы с ним уже перешли на «ты». То есть что он тоже теперь говорит мне «ты».

– Строго говоря, мне нужен промежуток, скажем, с четырех до семи вечера. Хотя бы с двух камер.

– Пишут обычно на трехчасовые кассеты. Их перезарядка может произойти внутри этого промежутка времени. Так что нужно считать как минимум четыре кассеты.

– Нет, Радж, подожди, – сообразил я. – Если нам удастся похитить кассеты только за время с четырех до семи, сразу станет ясно, какие именно посетители нас интересовали. Брать нужно кассеты за целый день. Хотя бы за один день, лучше даже за два.

– То есть по восемь кассет в сутки на каждую камеру получается тридцать две кассеты. За два дня – шестьдесят четыре. И как мы будем их выносить?

– Хм… Самое простое, если я переночую в гостинице под чужим именем и с пустым чемоданом, а утром выеду с полным.

– Шестьдесят четыре кассеты все равно в один чемодан не войдут, – заметил Радж.

– Тогда надо взять только дневные кассеты за два дня: восемнадцатое и девятнадцатое. Они же их как-то маркируют?

– Маркируют, иначе зачем их хранить, – уверенно сказал Радж. – Хорошо, как выносить кассеты, мы придумали. Остался сущий пустяк.

Он улыбался. В Индии люди, даже полуголые ребятишки, возящиеся в придорожной грязи, чистят зубы палочкой из какого-то дерева, и они у них ослепительно белые. Похоже, Радж тоже пренебрегал зубной пастой, пользовался примитивным средством.

– Я слушаю, слушаю, – улыбнулся я в ответ.

– Нет, это я хотел бы послушать. Ты старше, опытнее.

С этим я спорить не стал:

– Нам нужно найти своего человека в «Марриотте».

Очевидно, нет? Не приступом же брать комнату охраны.

– Вот видишь, я опять оказался прав. Лучше послушать старших.

Во многих странах индийцев почему-то много именно в гостиничном бизнесе. Мы с Джессикой в молодости как-то проехали на машине через всю Америку, от побережья до побережья. Так вот, практически во всех мотелях и отелях средней руки менеджеры были индийцами.

Радж уже звонил. Говорил он на своем родном языке, то есть по-английски. Не знаю даже, правильно ли называть его индийцем. Ему пришлось сделать четыре звонка, прежде чем он ободряюще кивнул мне.

– Как ее зовут? – спрашивал у человека на том конце провода Радж. – И телефон ее у тебя есть? – Он уже записывал на бумажной скатерти, которой был застелен столик в переговорной. – Спасибо огромное. Придется на свадьбу твоего сына подарить ему живого слона. Отплатить тебе чем-то меньшим я не могу.

10

Девушку звали Чандра. Она была очень маленького роста – метра полтора, может, чуть больше, но хорошо сложенной, с быстрыми точными движениями и пытливыми карими глазками. Не красавица, но молоденькая, живая. Вес при знакомстве с новыми людьми я обычно не прикидываю, но в данном случае половина его совершенно определенно приходилась на разноцветные бусы из самоцветов, браслеты на руках и на запястьях, тяжелые металлические заколки в волосах и кольца, которыми были усеяны ее пальцы. Чандра особенно хорошо смотрелась рядом с Раджем, который – я уже говорил – носил на руках целую коллекцию золотых перстней, более или менее начиненных гаджетами.

Было уже около девяти вечера, когда мы приехали в квартиру в Ноттинг-Хилле – мне ведь пришлось заскочить в свою гостиницу, чтобы поменять документы и отчасти внешность. Чандра жила со своими родителями, сестрами и братьями. И первое, что она сказала после представлений, было строгое, но реалистичное:

– Мы гостям всегда рады, но мне вставать в пять утра.

Тем не менее традиционного воспитания отец Чандры, коренастый курчавый индиец в шароварах и босиком – вся квартира была устлана коврами, – провел нас в гостиную с множеством пуфиков, столиков и подушек и велел подать чай. Здесь пили масала-ти.

Радж и хозяева дома знакомы не были, но совершенно очевидно, что принять нас и оказать уважение просил человек, отказать которому было никак невозможно.