Туман Лондонистана

Я посмотрел на часы. Без десяти пять. Я должен был уже сидеть в самолете, лететь домой, в Нью-Йорк. Как мне все это потом объяснить Джессике?

И тогда и послышалось пение. Очень характерное, я просто ушам не поверил, что здесь его слышу.

– Что там такое? – спросил Кудинов.

Я встал и вытянул на пределе пристегнутую наручниками руку, чтобы выглянуть в свое окно.

– Вот что я вижу. Наши милейшие новые друзья вынесли на траву коврики и приступили к молитве.

– Какой молитве?

– Повернулись, как положено, лицом к Мекке и совершают намаз.

– Я думал, ты про похитителей?

– Про них, бесценных.

– Вот эти двое – рыжеволосый и рыжезубый? Они мусульмане?

– Они, они.

Лешка задумался.

– Ты согласен теперь, что это не полиция и не МИ-5? – спросил я.

Кудинов кивнул.

– И тогда рабочая версия…

– Рискну предположить, – рискнул я, – что Мустафа, ну, тот алжирец, в самом начале работы на нас где-то прокололся. Нет, он не сдавал нас, – упредил я Лешкино возражение. – Не похоже на него, вся моя интуиция против этого восстает. Какую-то он допустил оплошность, и за ним решили проследить. Но не силами соплеменников – их в толпе различить легко, – а с помощью неофитов белой расы.

– Допустим, – согласился Кудинов.

Но мне по-прежнему не удавалось принять очевидное.

– Ну, дают! В Штатах много людей принимают ислам, но это почти на сто процентов черные.

– У нас есть и белые, до десятка в год. – Лешка про Англию уже давно говорит «у нас». – Я же написал об этом в справке.

Я вспомнил, что действительно утыкался глазами на эту экзотику, однако значения ей не придал.

– Но если твое предположение справедливо, – продолжал Кудинов, – то дела наши обстоят не лучшим образом.

Это уж точно! Наверняка аль-Масри свой бизнес защищает. Велел проследить за Мустафой и выявить человека, которому тот передавал информацию. То есть меня. Что с ней делал я, визуально определить невозможно. Значит, эти сведения нужно получить из моих уст. Соответственно, сейчас вежливых похитителей сменит отморозок с набором инструментов. Всяких щипцов, скальпелей, иголочек, крючочков… И вскоре он с ласковой улыбкой начнет засовывать их как в существующие отверстия в моем теле, так и в специально для этой цели проделываемые. Наверное, в какой-то момент все это станет невыносимым, и мне придется соврать что-либо правдоподобное, чтобы заслужить пулю в лоб.

Единственным утешением было то, что на той встрече в парке с Мустафой, до которой я никак не дойду, Лешки со мной не было. Нужно было стоять насмерть, что он был просто прохожим, к которому обратился заблудившийся в Лондоне американец.

Я изложил свои соображения Кудинову.

– Ты считаешь, у меня есть шанс получить пулю в лоб сразу? – усомнился он.

– А ты непременно хочешь разделить мои муки? Друг мой Алекси, – так церемонно я назвал его применительно к обстоятельствам. – Ты прекрасно знаешь, что геройство не обязательно проявление ума и благородства. Оно часто идет рука об руку с глупостью и иногда даже сливается с ней воедино. Сейчас как раз такой случай. Да, героем ты не станешь, но и дураком тоже.

– Это ты сейчас глупость сказал, – буркнул Лешка.

И передо мной вдруг во всех подробностях предстала та сцена. Как мы обсуждали с ним и с Моховым, какую кость нам бросить лондонской резидентуре. Вот так же Кудинов сказал, что я сморозил какую-то глупость. Я ответил, что так я избавляюсь от мыслей, которым не место в умной голове. А Лешка предупредил, чтобы я был с этим поосторожнее, потому что глупость заразительна.

Это он не прав был. Моя зараза так при мне и осталась, он-то здесь ни при чем.

Однако в этих обстоятельствах меня почти так же, как возможный приезд дежурного вивисектора, беспокоила Джессика. Я ведь сегодня должен был улететь домой. От Лондона до Нью-Йорка восемь часов полета, пять часов разницы во времени. Мой самолет должен был приземлиться в семь вечера в Кеннеди, в Лондоне будет полночь. Но это не значит, что у меня почти восемь часов в запасе. Я ведь обычно звоню домой перед вылетом, уже из самолета. А в ситуации, когда в самолете меня нет, точно уж позвонил бы и что-то соврал.

Я заворочался и вздохнул.

– Что? – спросил Кудинов.

– Мне надо бы позвонить домой.

Лешка, разумеется, в курсе. Ну, что Джессика и не подозревает, чем на самом деле я занимаюсь, когда уезжаю по якобы туристическим делам. Что она вообще ни о чем не знает.

– Ты хочешь сделать это сейчас? С телефона, который остался нашей единственной надеждой?

– А как я потом объясню, почему не позвонил? Я же не в Сомали ездил и не в Антарктиду.

Кудинов откинул голову и смотрит на меня своим взглядом денди. Он не потому все это говорит, что боится. Ему нравится дружески мучить меня. Ну так, слегка покусывать.

– А ты бы что предпочел? Дать жене придуманное объяснение самому или пусть потом за тебя скажут правду другие?

Красиво излагает! Интеллектуал.

– Что, я сам не знаю, что это риск? – говорю я.

– Да ладно! Звони, звони, раз надо. – Лешка искренне это говорит. – Почему нас обязательно должны застукать?