Туман Лондонистана

Я никогда не забуду, как этот парень смотрел на меня. В его глазах не было ни страха, ни мольбы, ни ненависти. У Мустафы был взгляд человека, который уже давно распростился с жизнью, был готов расстаться с ней в любой момент. Взгляд человека, удивляющегося каждому новому дню, который выпадает ему как подарок судьбы. Страшный взгляд для парня, которому едва за двадцать. Так я тогда это интерпретировал.

Мустафа понял, что я не выстрелю, не смогу выстрелить в упор. Его брат Абду тоже так не сумел. Он протянул руку за пистолетом.

– Стреляй же! – крикнул Лешка.

И опять я не смог. Ну, не могу, не могу я выстрелить человеку в лицо, когда он на меня смотрит.

– Он не заряжен, – спокойно сказал Мустафа. – Я просто хотел знать, можно ли вам доверять.

7

Кудинов читает много. Ну, как и в моем случае, возможно, правильнее будет сказать, что он успел много всего прочесть. Однако в голове у него от книг остается самая малость. Это не критическое замечание, он сам в этом признается. Причем это обстоятельство Лешку отнюдь не огорчает. Наоборот: он перечитывает понравившиеся ему книги, как будто открывает их в первый раз. Постепенно то тут, то там что-то всплывает у него в памяти, но удовольствия его это не умаляет.

Я тоже легко забываю содержание, если это роман. В памяти откладывается иногда общая канва, иногда один-два ярких персонажа, иногда лишь общее настроение. Но перечитываю художественную прозу я, в отличие от Лешки, редко. А вот из философских трудов, которые когда-то составляли, да и по-прежнему составляют немалую часть моей жизни, в голове застревает многое. Потому что в этом случае ты не просто следишь за историей, которую тебе рассказывают. Ты в диалоге с великими умами. В чем-то с ними соглашаешься – и тогда их мысли становятся частью тебя, с чем-то споришь – и тогда не можешь забыть. Как тот разговор Конфуция с Лао-цзы.

Лешка про меня это тоже знает. Мы же с ним, когда напиваемся, делаем это не просто для того, чтобы нам наутро было плохо – такого результата можно добиться за пятнадцать минут. Нет, для нас редкие застолья – это полночи сплошных разговоров. Мы, конечно, усиживаем пару бутылок – или одну, если это литровая. Но пить мы оба умеем, не помню случая, чтобы кто-то из нас отключился посреди фразы. А то, что на следующий день голова у нас будет словно вынутая из тисков, так это как счет в ресторане – неизбежность.

Я это все к тому, что Лешка пристал ко мне с одной фразой. Он ее от меня когда-то слышал, но не запомнил. А сейчас она показалась ему чрезвычайно подходящей к нашему положению.

– Там смысл такой, что избежать того, что будет, невозможно, – пытался он разбудить мою память.

– Да таких сто разных выражений. «Чему быть, того не миновать».

– Нет, – отмахивался мой друг. – Чего мои слова повторять?

– «Двум смертям не бывать, а одной не миновать».

– Тьфу ты, это все из букваря, – удивлялся моей тупости Кудинов. – Там красиво так было сформулировано, незатасканно. Как твой Некрасов сказал бы.

– Некрасов? Ну, типа: «Бог полюбит, так не погубит»?

– Нет же! Там, мне кажется, про цепь еще что-то было.

– А, понял. Сейчас… «Цепь случайностей уже скреплена»?

– Вот. – Лешка даже хлопнул себя по ноге скованными руками. – Нет, надо было столько меня мучить? «Цепь случайностей уже скреплена», – с удовольствием повторил он. – Это же ты не сам придумал?

– Наверно, нет, прочитал где-нибудь. Хотя где, не помню. Тихо!

Вдалеке снова послышался шум двигателя.

– Возвращаются, – сказал Лешка. – Как думаешь, твой Мустафа расскажет братцу про то, что случилось?

– Хм, не знаю. Мне почему-то кажется, что нет.

– Значит, есть шанс, что он нам поможет?

– А вот здесь не уверен. Там его брат. А здесь два чужих мужика из вражеского лагеря. К тому же один из них в грязной рубахе.

– Ты к чему это про рубаху? – оглядел себя Кудинов.

– Да просто так. Пою, что вижу.

– Нет, это ты что, про крейсер «Варяг» вспомнил? Надели чистое белье и все на палубу – помирать?

– Бог с тобой! Ага, а ты сам, значит, про это думаешь. Я-то нет – просто смотрю, что дальше будет.

– Смотри мне, без фатализма! – не сдавался Лешка. – А то заладил про свою цепь случайностей.

Я не стал спорить, кто про что заладил. Он ведь хотел нас обоих подбодрить.

Да, это вернулся фургон. Потому что вскоре нас посетил мозг операции в сопровождении брата. Рамдан был в превосходном настроении. Он распахнул дверцу самолета, но залезать внутрь не стал, только выпустил в нашу сторону струю дыма.

– Новости неплохие, – сообщил он.

– То-то, я смотрю, ты без огневой поддержки, – не удержался Кудинов.

Алжирец сарказм игнорировал.

– Завтра утром нам передадут деньги. Когда мы убедимся, что нас не обманули, мы позвоним и сообщим, где вас искать.

Да?

– Вы уверены, что не ошиблись номером? – спросил я. – Наши коллеги не такие идиоты.

Рамдан сплюнул в сторону сквозь передние зубы.

– Что это вы такое говорите?