Туман над Парагон-уок

— Вы пытаетесь, мсье Аларик, сделать из меня циника, а я нахожу цинизм крайне непривлекательным. Я думаю, что это универсальное оправдание. Каждый считает, что сделать ничего нельзя, поэтому никто ничего не делает и чувствует себя прекрасно. Мне кажется, что это просто разновидность нечестности, которая нравится мне даже меньше, чем цинизм.

Француз вдруг удивил ее, громко и непритворно рассмеявшись.

— Никогда не думал, что какая-нибудь женщина может привести меня в замешательство, но вам только что это удалось. Вы удивительно прямолинейны, вас невозможно запутать.

— Вы хотите меня запутать? — Почему она так обрадовалась? Даже смешно.

Аларик не успел ответить, как к ним присоединилась Джессамин Нэш. Ее лицо было ослепительно-белым, без единого пятнышка, как цветок камелии. Сперва она окинула взглядом Аларика, затем остановила свои широко расставленные голубые и очень проницательные глаза на Шарлотте.

— Как прекрасно увидеть вас снова, миссис Питт. Я не знала, что вы собираетесь посещать нас так часто. Разве ваш круг общения не скучает по вам?

Шарлотта смотрела на нее не мигая, улыбаясь прямо в ее волшебные глаза.

— Думаю, что так, — легко ответила она. — Но я буду поддерживать Эмили, сколько смогу, до тех пор пока эти трагические дела не будут раскрыты.

Джессамин владела собой гораздо лучше, чем Селена. Ее лицо смягчилось, полные губы сложились в теплую улыбку.

— Как вы великодушны. Но, я думаю, вам нравятся эти перемены?

Шарлотта отлично поняла намек, но осталась спокойной. Она бы ответила улыбкой на улыбку, даже если бы поперхнулась от этого. Возможно, Шарлотта не умела обманывать, но всегда знала, что мед больше притягивает мух, чем уксус.

— О, вполне, — согласилась она. — Но там, где я живу, не случается столько трагических событий. Мне кажется, что изнасилований и убийств там не было многие годы. А может быть, и никогда!

Поль Аларик развернул носовой платок и высморкался. Шарлотта видела, как его плечи сотрясались от смеха; краска радостного возбуждения залила ее лицо.

Джессамин побелела и на время утратила дар речи; когда голос вернулся к ней, он был прозрачен и хрупок, как осколок стекла.

— И, может быть, не было таких званых вечеров, как этот… Позвольте дать вам полезный совет, как другу. Каждый должен, перемещаясь по залу, пообщаться с каждым. Это считается хорошим тоном, особенно если гость в той или иной степени связан с хозяевами. Не должно быть очевидным, что вы предпочитаете одних гостей другим, — насколько это возможно.

Выстрел попал прямо в цель. У Шарлотты не оставалось выбора, кроме как оставить их. Жар заливал ее шею и грудь. Ведь Аларик мог подумать, что она искала его общества! И, что еще хуже, ее замешательство теперь могло только подтвердить это. Шарлотта была в ярости и клялась себе, что выведет француза из заблуждения; она даст ему понять, что не принадлежит к тем глупым женщинам, которые попусту тратят время, преследуя его. С сияющей улыбкой она извинилась и уплыла, держа голову так высоко, что чуть не упала, споткнувшись о порожек, разделяющий две комнаты. Шарлотта еще не до конца пришла в себя, когда наткнулась на леди Тамворт и мисс Люсинду.

— Извините, — рассыпалась она в извинениях. — Прошу прощения.

Леди Тамворт внимательно посмотрела на нее, очевидно заметив румянец на ее лице и неуклюжесть движений. На ее лице ясно читалась мысль относительно женщин, которые напиваются после полудня.

Мисс Люсинда думала совсем о другом. Она с силой схватила Шарлотту своей пухлой маленькой ручкой.

— Могу я спросить вас — конфиденциально, моя дорогая, — насколько хорошо леди Эшворд знает этого еврея? — Кивком головы она указала на худого молодого человека с кожей оливкового цвета и резковатыми чертами лица.

— Я не знаю. Если вы желаете, я спрошу ее, — ответила Шарлотта, наблюдая за леди Тамворт.

Ее ответ их не смутил.

— Да, пожалуйста, моя дорогая. В конце концов, она, может быть, и не знает, кто он такой.

— Может быть, — согласилась Шарлотта. — А кто он?

На какой-то момент леди Тамворт пришла в замешательство.

— Ну… он еврей, — сказала она.

— Да, вы уже это говорили.

Леди Тамворт фыркнула. Лицо у мисс Люсинды вытянулось, между бровей образовалась складка.

— Вы оправдываете евреев, миссис Питт?

— Разве Христос не был одним из них?

— Миссис Питт! — Леди Тамворт покачала головой в негодовании. — Я понимаю, что у молодого поколения совсем другие стандарты, отличающиеся от наших. — Она уставилась на все еще горящую шею Шарлотты. — Но я не могу вынести богохульства. Действительно, не могу!

— Это не богохульство, леди Тамворт, — четко произнесла Шарлотта. — Христос был евреем.

— Христос был богом, миссис Питт, — холодно сказала леди Тамворт. — А бог определенно не является евреем.

Шарлотта не знала, то ли ей полностью потерять терпение, то ли просто рассмеяться. Она была рада, что Поль Аларик не слышит этого разговора.

— Разве Он не был? — она сказала с легкой усмешкой. — Я никогда не думала об этом. Кто же Он тогда?