Туман над Смородиной

«Хорошо хоть неприкаянных пока не видно, и то спокойнее», — думал он, продвигаясь в главную комнату, аккуратно ступая по дощатому полу.

В этой части дома старосты он был впервые и, если бы не душа старика, парящая перед ним, то он наверняка бы заблудился в богато обставленных залах.

Проходя мимо искусно расписанных ваз, выставленных в длинном зале на резных постаментах, он вновь усмехнулся. Староста всю жизнь жил один, скопил столько богатств, которыми даже не пользовался по назначению никогда. А умерши ушёл даже с меньшим, чем он имел при рождении, ведь его тело теперь навсегда останется где-то на этом берегу, и лишь душа сможет перебраться дальше.

Мысленно сосчитав до трёх, он откинул богато расшитый балдахин от кровати. В ту секунду он был готов увидеть всё что угодно, даже искалеченное колдовством до неузнаваемости тело старика, только не… его нетронутое тело?

«Как же мне это всё не нравится», — подумал Тумун, и душа старика приблизилась к нему, будто выжидая следующих действий.

Староста лежал в своей постели, выглядя просто спящим. Лишь такой тонко чувствующий потоки жизни колдун, как Тумун, мог точно определить, что старик мёртв вот уже несколько часов. На его теле не было ни ран, ни присутствия магии — в нём просто не было жизни.

— Что за ерунда такая, — недоумённо прошептал Тумун себе под нос.

Душа старосты, стоящая сбоку, перевела требовательный взгляд от своего уже остывающего тела к колдуну в немом приказе сделать уже что-нибудь.

— Я не могу проводить вас, мне нужно знать, что послужило причиной смерти.

Худощавый при жизни и будто ещё более осунувшийся после смерти старик растерянно оглядел себя и своё тело, мирно лежащее на кровати. Он развёл руками в немом жесте, намекая, что сам не понял, как это произошло.

— То-то и оно, — заключил Тумун, — я разберусь, не переживайте. Возможно, это займёт какое-то время, — старик тут же закатил глаза, а колдун намеренно проигнорировал этот жест, — но я смогу вас упокоить.

Обложить тело Агениными оберегами для долгого сохранения не заняло у него много времени. Колдун, не задерживаясь больше, вышел из дома и, сделав надрез серебряным ножом на ладони, мизинцем написал защитную руну на бумаге. Закрепив готовый талисман на двери дома старосты, он прошипел через боль:

— Один.

В деревне было около двадцати дворов. Ему предстояло обойти каждый и на каждую дверь повесить талисман, написанный собственной кровью. Превозмогая желание грязно выругаться, он твёрдой походкой пошёл вниз по улице.

Первые четыре талисмана дались Тумуну легко.

Чем дальше он шёл, тем пронзительнее становился ледяной ветер, и чернее становилось небо. По спине пробежали мурашки, и колдун поёжился, закатывая рукава.

Следующие восемь дворов вызвали желание бросить это занятие, деревню, лес и сбежать куда-нибудь далеко-далеко.

Талисманы тянули магию из ещё слабого после недавнего нападения тела, но он упрямо продолжал идти вперёд.

— Тринадцать. — он прикрепил руну ослабшей рукой на дверь и замер, задержав дыхание. Из-за спины на него совершенно точно кто-то смотрел.

«Не думай, сначала деревня, потом ты сам», — приказал он сам себе и, не оглядываясь, поспешил к следующему дому.

— Четырнадцать. — язвительный голосок в голове напомнил о себе: «Это был тот самый дом, в котором жил Никола, ты ведь помнишь, что _они все_ с ним сделали? Защитничек нашёлся, только вот кто из них кинется защищать тебя в случае чего?».

— Пятнадцать. — лоб колдуна покрыла испарина, а голые ступни расцвели ссадинами от мелких камешков. Ещё пять домов, не считая его собственный. Надо потерпеть.

И не слушать свои собственные мысли.

— Шестнадцать. — он обессиленно опёрся плечом о стену дома кузнеца на секунду, но вновь заставил себя выпрямиться и пойти дальше.

— Семнадцать. — ноги теперь дрожали, почти полностью затянувшаяся рана на шее вновь заныла.

— Восемнадцать. — в доме сестёр — портних не горел свет и Тумун почти ничего не видел из-за помутневшего взгляда. Дальше пришлось идти на память.

— Девятнадцать. — в эту секунду собственный голос показался ему совсем чужим и сорвался на хрип.

— Двадцать. — наконец-то последний. Тумун сквозь пелену слёз уже видел огоньки — окна своего дома.

Защитные талисманы всегда были самыми тяжёлыми, особенно если писались кровью. Но такое их количество могло быть смертельно даже для сильного потомственного мага. Тумун подобрался к порогу двери, изрезанной рунами и упал перед ним на четвереньки, забившись в кашле. В горле отдало чем-то горячим, на языке почувствовался привкус крови.

— Ваше превосходительство, смотрите! — где-то из-за спины раздался неприятно высокий, но очевидно мужской голосок. Где-то Тумун его уже слышал, — Неужели он умирает?

— Рано радоваться, — голос незнакомца был властным и очень знакомым, колдун обернулся и сделал попытку встать, опираясь на дверной косяк, — о, ну я же говорил. Прямо-таки герой во плоти! Нужна ли тебе помощь, о великий заклинатель? Может, подать руку? Помочь встать?