Туман над Смородиной

Несмотря на плохую из-за густой пелены тумана видимость, она изо всех сил старалась следить за сидящим на берегу юношей. С тех пор, как он пришёл к её озеру, он натворил немало чёрных дел. Его порядки не устраивали Дану, но она была больше не в силах ему перечить. Всех болтливых русалок он заставил умолкнуть навеки, оставив в живых лишь Хранительницу. Дриад, что норовили разболтать его секреты, он запер в их же домах, засушив деревья почти до корней, а лешего теперь подчинил своей воле под угрозой смерти. Пение птиц и кваканье лягушек раздражало его, поэтому он избавился от них. Яркие цветы в лесу вокруг больно жгли глаза — он умертвил их. Такова была его воля.

— Милая моя, я здесь не для развлечений, ты же знаешь, — он играл чешуйками, складывая их одну на другую, — я предупреждал тебя, а ты не послушала. — Он кинул в неё насмешливый взгляд, — Пожинай же плоды своего дикого нрава.

— На кой тебе только сдалась душа мальчишки… — прошипела Дана, — Что-то я не верю в праведность твоих действий. Смерти разве нечем заняться? Ты же сам сказал, что он больше не может, что он бросил свои идеи воскрешать души, он не опасен для Неё!

Креслав усмехнулся, роняя башенку из чешуек на серый песок.

— А я и не говорил, что они праведные, — он внимательно посмотрел в её мутные глаза, стараясь запомнить их, перед тем как нанести новый удар, — поверишь ли ты мне, если я скажу, что просто решил поиграть? В прошлый раз я подбил крупную птицу, — он поднял одну чешуйку с песка, — и пусть красавице удалось её выходить, я должен добить её, иначе какой из меня охотник?

Чешуйка в его руке разломилась пополам, издав громкий треск.

Русалка вмиг оттолкнулась от берега и, прежде чем нырнуть в тёмную воду, обернулась на нечистого, воскликнув непростительное:

— Ты сумасшедший! Я проклинаю тебя и весь твой род, кем бы вы ни были! Пусть этот выбор будет последним в моей жизни, но я выберу защитить этих детей. Я знаю, что ты ничего не можешь сделать Хранительнице Озера, поэтому говорю это тебе в лицо так смело, — от её хвоста поднялась огромная волна, которая забрала с берега чешуйки погибших русалок. В лесу воцарилась тишина.

— Я не смею трогать Хранительниц Озёр и Рек, ты права, — юноша встал и расправил чёрные крылья, — только твоё озеро я всё равно когда-нибудь осушу, — сказал он и ушёл вглубь леса.

Глава 24

— Нет, послушай, ну это точно ерунда какая-то, — Агена держала над кастрюлей ткань, через которую Тумун сливал отвар из мёртвой травы, — ты посмотри, ну это же невозможно! Ты чувствуешь?

Окно рядом с ними запотело так сильно, что по нему уже стекали капли воды. Идея заговорённого отвара пришла им в голову уже после того, как они два дня колдовали над сожжёнными, толчёнными, растёртыми и нарезанными травинками, собранными возле дома колдуна. Смешивание их с маслами и другими травами не дало никакого результата и отвар, заговорённый на проявление потоков жизни был их последней надеждой.

— В этой траве нет даже следов энергии, ни живой ни мёртвой, — распалялась от злости Агена, — как будто они всегда были такими хилыми и бесполезными! — ей порядком надоели эти эксперименты, не приносящие результатов.

Сняв одну прихватку, Тумун взял один листик из тряпицы. Он выглядел гораздо спокойнее подруги — провальные опыты давно перестали волновать его нервы.

— Я бы сказал, что Креслав как будто выкачал всю эту энергию просто находясь рядом. Мы же знаем, что трава была живой до ритуала.

Агена согласно кивнула.

— И староста тоже, — добавила она, — осталось только понять, как это произошло.

— Вот и я не понимаю, как он это делает, — ответил колдун, кидая почерневшую жухлую травинку к её таким же жухлым сёстрам.

Вдруг в соседней комнате раздался какой-то странный шум, абсолютно не свойственный спящему там коту. Тумун дёрнулся от резкого звука, а ведьма схватилась за сердце.

— Доходяга, я говорил тебе молиться Предкам за последствия моего колдовства? — спросил только что проснувшийся Меон.

— А… эээ… да? — колдун не мог понять, с чего вдруг был задан этот вопрос, — Скажи, Ген, он до недавнего всегда звал меня «доходягой»? — шёпотом поинтересовался он.

Агена пожала плечами, выражая сомнение. Судя по всему, у Меона в запасе всегда была тысяча и одно обидное прозвище для Тумуна.

— Вижу, ты проигнорировал мой совет, — кот звучал ворчливее обычного, поэтому Агена поспешила к своему фамильяру, чтобы проверить, всё ли в порядке.

Как только она скрылась в дверном проёме, прозвучало её громкое: «О Предки, как это произошло?!», и тут уже сам Тумун, отбросив обе прихватки на стол, сорвался с места.

В комнате, залитой рыжими лучами закатного Солнца, он увидел Агену, закрывшую рот и глаза руками в изумлении и … мрачного незнакомца, закрывающего своё нагое тело одеялом, снятым с кровати. Его чёрные брови сошлись у переносицы над темнеющими от злости серо — жёлтыми глазами. Его тёмные волосы, спадающие до плеч обрамляли светлое лицо.