Туман над темной водой

– Не пропадут. Я их себе заберу, – сказал Александр и пояснил, увидев недоуменный взгляд пожилой женщины: – Выкуплю их у вас, увезу в город. У меня дом свой, построю вольер. Не дам пропасть, они ни в чем не виноваты.

– Я тоже ни в чем не виновата, – голос Светланы Георгиевны звучал совсем потерянно, – когда все эти проклятые события случились, мы даже еще и знакомы не были. И сюда когда переезжали, я уверена, что Пол ни о чем таком даже не думал. Это уж здесь проклятие места на него так подействовало, что алмазы эти ему сниться начали. Уж как я его отговаривала, а он все говорил, что мы и себя на всю жизнь обеспечим, и детей, и внуков. Но вот в то, что Пол мог кого-то убить, я ни за что в жизни не поверю. До самой своей смерти не поверю, и все тут. Хоть режьте меня. И тогда, и сейчас не он убивал. Не он.

– Ладно, Георгиевна, не хватало еще, чтобы тебя тоже кондрашка разбила, – быстро-быстро сказал участковый и похлопал пожилую женщину по руке. – Ты-то что теперь делать собираешься?

– К детям уеду, под Воронеж, – ответила она. – Вот Пола похороню и уеду. Дом, конечно, не продать, кто ж в такую глушь поедет, да и бог с ним. Мне теперь ничего не надо.

– Вы мне термосы дадите? И накидку, которую Полиект Кириллович в дождь носил. Ту, что с капюшоном. Мне очень нужно, чтобы те, кто на болоте, меня сегодня за него приняли, – попросил Александр. – Если правда, что Полиект Кириллович никого не убивал, то их нужно остановить. Потому что тогда убийца – кто-то из них.

– Накидка в прихожей висит, бери, коли тебе надо, – равнодушно сказала Светлана Георгиевна. – Вот только в лес сегодня ходить без надобности. Не выйдет с болот никто.

– Почему? Или вы успели их предупредить?

– Никого я не предупреждала и не собираюсь. Я душегубство не одобряю и помогать им не буду. Просто дождь с утра, вот Пол и сговорился с Юриком, что вечером они понапрасну по топи бродить не будут. Двойную порцию еды им он утром отнес. Так что следующая встреча только завтра. В полвосьмого утра, как обычно.

– Значит, утром пойду, – кивнул Александр. – Место встречи подскажете?

– Подскажу. А пока идите с богом. Мне детям позвонить надо. А Юрику не буду, не переживайте понапрасну.

– Собак я вечером выгуляю, – пообещал Веретьев. – Пусть привыкают ко мне. Да и вам проще.

Вместе с участковым они вышли на крыльцо, спустились со ступенек и подошли к двум мотоциклам с коляской, заботливо прикрытым полиэтиленом, только колеса торчали. Мотоцикл Семена Ильича был старый, со стертой, почти лысой резиной. Мотоцикл Куликовых – новенький, мощный, с толстыми протекторами на колесах, явно предназначенных для езды по бездорожью, смотрелся рядом с ним солидно и дорого.

– Может, продаст Светка за недорого, – задумчиво пробормотал полицейский. – Ей-то машина эта теперь без надобности. Эх, Полиект, Полиект, дурья голова. И что ж так не уберегся-то.

Когда Ирина и Александр вернулись домой, Ванечка все еще спал. Это было удивительно, потому что казалось, что в доме Куликовых они провели целую вечность. На самом же деле прошло всего два с половиной часа.

Остаток дня был долгим и тягостным. У Ирины все валилось из рук, потому что ей казалось, что они с Александром как-то виноваты в смерти соседа, да и Светлану Георгиевну было жалко до слез.

В очередной раз Ирина удивилась, что мужчина, так стремительно ворвавшийся в ее жизнь, так хорошо ее понимает. Когда у Ирины из рук выпала старая чашка, раскололась на три части, она присела на корточки, чтобы собрать осколки раньше, чем до них дотянется сынишка, да так и застыла, рассматривая один из них – чем-то напоминавший собаку с завитым колечком хвостом.

Перед глазами сразу встали оставшиеся без хозяина псы в вольере. Те самые псы, которых пообещал забрать Александр. И следом Светлана Георгиевна, тоже похожая на оставшуюся без хозяина старую собаку, которую никто к себе не заберет.

– Не кори себя. – Саша отвлекся от возни с ребенком, подошел, присел рядом, разжал холодные Иринины пальцы, вытащил осколки, ловко закинул в пакет, в который складывался непищевой мусор. – Много лет назад твой сосед был соучастником убийства твоего деда. Помнишь изречение: «Мельницы богов мелют медленно, но верно»? Куликова мучила совесть, и умер он оттого, что не вынес этих мук.

– Я не судья, чтобы судить, – тихо сказала Ирина.

– И я не судья. Но вспомни, ты рассказывала, что в детстве вас, детей, пугали тем, что на болотах утонул маленький мальчик.

– Да, Васятка Прохоров.

– Но никто и никогда не рассказывал вам о том, что болота забрали двоих взрослых, одним из которых был твой дед. Как ты думаешь, почему?

– Ну, для бабушки это было очень болезненной темой. Она боготворила деда и всячески избегала разговоров о его смерти. Даже на могилу никогда не ходила.

– А соседи? Почему про это никогда не говорили соседи?

– Не знаю, – медленно сказала Ирина, – может быть, потому, что им было стыдно перед вдовой, то есть бабушкой. Что не уберегли, не нашли тело, не похоронили по-человечески.

– Им было не стыдно. Им было страшно. Потому что они его убили.