Туман пожрет их всех

Ответ находился у меня в руке, но в то мгновение он ускользнул от моего совершенно запуганного разума. Я вскрикнул. Чужак не пошевелился. Я неуверенно шагнул к нему, ткнул фонариком в его руку, но на его искажённом лице не шевельнулся ни один мускул. Неожиданно он скользнул вбок вдоль стены и рухнул на пол. Раздался глухой удар, прозвучавший в моих ушах выстрелом из крупнокалиберной пушки, и поднявшаяся пыль окутала неподвижное тело.

Чужак упал лицом вперёд, и я, схватив его за плечи, перевернул на спину — весьма нелёгкая задача, потому что я не хотел выпускать из рук ни пистолет, ни фонарик, а кроме того, он был довольно тяжёл. На меня уставилась та же гримаса безымянного ужаса, не изменилась ни единая чёрточка чужого лица.

И только тут, наконец, до моего сознания дошло, что он мёртвый. Такой же мёртвый, как и его цилиндрический корабль, бог знает сколько столетий ржавевший в джунглях Эола.

Мне стоило немалых усилий обрести, по крайней мере, часть своего внутреннего равновесия. Моим первым импульсом было — бежать отсюда, сломя голову, как можно быстрее покинуть это средоточие ужаса. Но я вынудил себя успокоиться, потом систематически обыскал корабль. Стенки и двери с незнакомыми замками вообще не являлись для меня препятствием, так как поддавались нажиму плеча. Я нашёл ещё шесть трупов. Их скафандры были изготовлены из синтетического материала, который по прочности, казалось, далеко превосходил стальные стенки корабля, так как они остались такими же герметичными, как и в день их изготовления. Свободный от микробов воздух внутри сохранил трупы в их первоначальном состоянии.

Я нашёл и другие предметы из синтетического материала, выдержавшие время лучше металлических стенок. Некоторые из них казались знакомыми: выключатели, световые карандаши для видеографии (сама аппаратура давно уже превратилась в пыль), стулья, чашки и тарелки. Другие были совершенно незнакомы, и мне было, следовательно, неясно их назначение.

Этот корабль не был послан с Земли, потому что имел слишком много незнакомых мне вещей. Но гуманоидная внешность экипажа заставляла задуматься. Были ли гуманоиды на самом деле идеальным произведением природы, как утверждают многие антропологи Земли, склонные к философии? (Утверждали, поправил я себя. В конце концов все это осталось в прошлом на 1,2 миллиарда лет.)

Постепенно приходя в себя, я медленно ощупывал все вокруг. Теперь, когда я проделал отверстие, растения вторглись сюда, оплели своими прочными усиками все, что можно, и наконец разорвали скафандр чужака, растворив его тело.

Я все ещё был не в себе, когда пролез через отверстие во внешней стенке и остановился, ослеплённый ярчайшей вспышкой молнии. Только со временем ко мне вернулась способность ясно мыслить.

Я побрёл по тропе назад, к тому месту, от которого расходилось много дорожек. Гроза между тем продолжалась. Капли дождя, падая, шелестели в листве джунглей. Когда я достиг поляны с хижинами, над кронами деревьев постепенно светлело.

* * *

Когда я вошёл, Вишер проснулся.

— Ну? — тихо спросил он.

За всю ночь я не произнёс ни слова, а теперь шлюзы моего рта открылись, и я потерял над ними всякий контроль. Невероятные и ужасные события прошедшей ночи полились наружу. Мне так хотелось рассказать обо всем кому-то, чтобы он понял мой ужас.

И все же я достаточно овладел собой, чтобы говорить приглушённым голосом, а то и шёпотом, чтобы не будить Жаклин, но мои предосторожности были напрасными; до меня донёсся голос врача:

— Вам не нужно шептать, Барлетта. Я уже не сплю.

Вскоре она присоединилась к нам, и я рассказал всю историю ещё раз с самого начала, хотя Вишер уже слышал её. Когда рассказ был окончен, командир задумчиво кивнул, и мне показалось, что все самое чудовищное, происшедшее со мной, он принял слишком спокойно, почти разочарованно. Это, должно быть, было потому, что его мысли, как и прежде, сконцентрировались на тумане.

— По-видимому, конец экипажа космического корабля, отважившегося не подчиниться Великому туману, был ужасным: они или задохнулись, или умерли от голода, — сказал он.